— Да, вам обязательно следует познакомиться с Монпелье. Они привезли из Парижа свой телескоп. — Он бережно опустил шкатулочку под прилавок. — Они наблюдают звезды, когда это только возможно. И, разумеется, ведут поиски пропавшей планеты.
Сердце Александра бешено заколотилось.
— Значит, они и их друзья верят в нее?
Персиваль был одним из тех немногих, с кем он говорил о собственных поисках недосчитывающейся звезды. Он знал, что оптик хранит спокойную веру в ее существование и твердое убеждение, что в конце концов ее найдут.
— Они, безусловно, веруют, — ответил Персиваль. — Более того: это цель всей жизни Гая де Монпелье, его мечта — обнаружить пропавшую звезду. Натурально, ему и его друзьям приходится противостоять скептицизму, даже враждебности. Но с какой стати человечество в своей самонадеянности осмеливается заключить, будто все открытия уже сделаны? Гершель не исходил из каких-либо презумпций, он изучал небеса так, будто был первым астрономом, когда-либо обозревавшим их необъятность. И потому без предвзятости, мешавшей стольким ученым увидеть то, что находилось у них перед глазами, он сумел открыть планету, стать первым, кто совершил подобное с античных времен. Так почему бы там не быть еще одной, ждущей, чтобы ее обнаружили? — Он помолчал и добавил более спокойно: — А вы, друг мой, как близко вы приблизились?
— С моих наблюдений прошло почти два года. С тех пор мне ничего увидеть не удалось. — В его голосе звучала печаль. — Мое зрение ухудшилось, а мой телескоп далек от совершенства.
— Но вы сохранили записи своих наблюдений?
— Да, конечно. — Внезапно лицо Александра озарилось надеждой. — Персиваль, еще одно наблюдение, и я искренне думаю, что сумею установить ее путь.
— Телескоп Монпелье великолепен, — сказал Персиваль, — и у них есть инструменты, чтобы фиксировать то, что им удается увидеть. На крыше своего дома они устроили обсерваторию, а так как они живут далеко за городом, вдали от его огней и дыма, небеса им видны во всем первозданном великолепии. Вы непременно должны с ними познакомиться. — Он умолк, чтобы запереть ящик, в который убрал шкатулочку. — Мосье де Монпелье, по слухам, превосходный музыкант. Говорят, он играет на клавесине, как ангел. Особенно хвалят его исполнение сонат Рамо.
Александр почувствовал, что его сердце забилось почти болезненно. Так болят онемевшие от холода пальцы, когда их оттирают.
— Так, значит, мосье де Монпелье не только астроном, но и музыкант?
— О да. Собственно говоря, его ум во всех отношениях блестящ, хотя, боюсь, иногда он затмевается.