Солдатский дом затих.
Илья и не подозревал, что они, он и Анна, остались в госпитале одни (если не считать доктора Шеберстова, который в своем кабинете наверху с отрешенным видом потягивал неразбавленный спирт из стакана). Милиционеры просто не догадались заглянуть в подвал, хотя наверняка и недосчитались одного калеки. Поискали и бросили — торопились к поезду. Да и инвалиды не унимались, орали: «За Родину! За Сталина!» «Пора, что ли, — робко сказала женщина. — Не то позамерзнем тут». Они не торопясь оделись. И только после этого она наконец сказала: «Если хочешь, можешь пока у меня пожить». Он не понял. Не глядя на него, она рассказала об отправке инвалидов, о чем случайно узнала от главного врача. «Куда?» — «Не знаю». — «Что ж ты мне раньше не сказала? — растерянно пробормотал Илья. — И ребятам…» Запнулся. Значит, она обо всем знала. Сидела с ними за столом, пила вино, пела со всеми про поседевшую любовь мою, следя тем временем за часами. И когда приблизился срок… «Одной-то и впрямь страшно: крысы тут». Значит, если бы с нею пошел Костя или Левка… «Значит, не значит. — Она пожала плечами. Пошел ты. Куда теперь тебе возвращаться? Госпиталь закрывают насовсем. Пошли?» Она просто хотела спасти одного из них — того, кому выпадет жребий. Выпал Илье. Сильному, красивому. Правда, безногому… Но он ей давно нравился. У них будут дети, если Илья, конечно, не против. Бабы, вечные бабы: мир летит в тартарары, а они чулки штопают. Вши да бабы — русские народные животные, но от вшей научились избавляться. А если б не штопали? Наверное, нечему было бы и в тартарары лететь. «Ну?» Илья молчал. Она ушла. Она не виновата. Если мир лежит в неизбывном зле, его не спасать надо, а упразднять. А она… Даже если бы предупредила, что бы они могли сделать против здоровых солдат?
Она вернулась минут через десять, уже в пальто. Он по-прежнему сидел на полу спиной к двери. Ей показалось, что он плачет. Но он не плакал. Присев рядом на корточки, бережно взяла его безвольно тяжелую руку.
Это потом люди придумали историю об Анне и безногом, которого она будто бы вынесла из Солдатского дома в картофельном мешке за спиной. Нет, конечно, он сам выбрался из подвала, наотрез отказавшись от ее помощи. Вот вещи его она действительно сложила в мешок. Да и что там было, тех вещей? Белье, рубашка да бритва. И на телегу он сам вскарабкался.
«Зачем я тебе нужен?» — спросил он уже во дворе ее дома.
«Чтоб жил, — глухо ответила Анна. — Эх, надо было все ж таки набрать картошки хоть мешок — все равно пропадет…»