— А выйдешь — что будешь делать?
— Женюсь. — Михаил беззвучно захохотал. — Все равно мне без бабы хоть в сто лет — каюк.
— Я тебе воду согрела, — сказала Мила, — помойся. Но только никаких фокусов: как скажу, так и будет.
— Я ж человек режимный, — усмехнулся Михаил. — Все про все понимаю. Значит, пальцем тебя — ни-ни? Что ж. Да я завтра и уеду.
— В этой одежке? Без денег? — Мила вздохнула. — Тебя еще месяц, самое малое, будут и на железной дороге поджидать, и на автобусной станции. Помолчала. — Как знаешь, впрочем. На билет я тебе дам, но до станции ты не дойдешь — возьмут.
Михаил угрюмо кивнул.
— И добавят, — сказал он. — Но ты ж меня на месяц у себя не оставишь?
— Это как вести себя станешь, — сказала Мила. — Иди мойся — вода стынет.
Когда распаренный Михаил в темно-синем банном халате вошел в гостиную, Мила сидела за столом, перед нею лежала раскрытая книга.
Михаил сел напротив. Перед ним стояла высокая рюмка.
— Выпей, а я тебе одну историю почитаю. — Людмила посмотрела на него глубоким взглядом. — Только не перебивай. Это история войны галаадитян с ефремлянами…
Она читала ровным голосом. Миша ловил вилкой скользкие грибы в тарелке и слушал.
— Жуть, — сказал он, когда она захлопнула Библию. — Значит, пока я здесь, никаких сибболетов?
— Тебе решать, — усмехнулась Людмила. — Переходить Иордан или нет.
Он кивнул:
— У меня и выбора-то нет.
— Выбор всегда есть, — возразила она, снимая халат. — Так что?
— Договорились, — сказал Михаил, не отрывая взгляда от ее тяжелых белых грудей с черными сосками. — Шибболет.
Склонившись к нему, она с улыбкой завязала ему глаза черным платком и выключила свет.
— Тогда иди за мной, — велела она.
Под ее ногой скрипнула лестница.
— Иду. — Михаил сглотнул. — Платок не снимать?
— Не промахнешься. Я на полу постелила.
— Чего ж ты хочешь? — отдышавшись, спросила Мила. — Отомстить ей?
— Отомстить было бы вкусно. Но как-то охладел я. Все же тринадцать лет отсидел.
— И за год до освобождения — бежал?
— Что б ты понимала!
Утром Милана накормила Михаила сытным завтраком с молоком и сказала беспрекословно:
— Проживешь у меня сколько проживешь. И не высовывайся, чтоб тебя кто не застукал тут.
— Договорились, — сказал Михаил. — Ты только не задерживайся.
В полдень, подоив корову, она ушла, заперев все двери на все замки.
Первым делом Михаил взялся обследовать дом — от чердака до подвала. На чердаке он нашел только ножную швейную машинку, укутанную мешковиной, несколько бухт электропровода да десяток пустых деревянных ящиков, тонко пахнувших яблоками. Через весь чердак висели веревки, на которых хозяйка сушила белье. Он выглянул в маленькое окошко и увидел лишь обсаженную липами дорогу, по которой изредка проезжали машины, а раз протрещал милицейский мотоцикл. Вокруг дома были пастбища да засаженные картошкой поля, разделявшиеся лишь травяной межой. Все как на ладони.