— А почему нельзя использовать стразы? Они ведь тоже сверкают.
— Потому что настоящие бриллианты привлекут больше людей. Поняли?
У дверей он остановил ее, прикоснувшись кончиком пальца к ее обнаженному плечу. Оба они вздрогнули от этого прикосновения.
— Один вопрос: у вас под платьем что-нибудь надето?
Ей удалось улыбнуться только потому, что ее рука уже лежала на ручке двери.
— Это Голливуд, мистер Доран. О таких подробностях догадывайтесь сами.
И она вышла из трейлера, надеясь, что стеснение в ее груди пройдет еще до того, как они сделают первый дубль.
К полудню Квину пришлось пересмотреть свои взгляды на личность Шантел, по крайней мере в одном вопросе. Она не была избалованной, капризной примадонной, какой он ее считал. Она пахала, как лошадь, Породистая лошадь, возможно безо всяких жалоб снова и снова повторяя куски снимавшейся сцены.
Она была очень любезна с фотографами, хотя фотосессия продолжалась целых полтора часа. Она не рявкнула на гримера, как сделала одна из снимавшихся с ней звезд, когда он подошел к ней, чтобы поправить грим. Из-за осветительных ламп на площадке стояла невыносимая жара, но Шантел не выглядела измученной. Между дублями она выпивала стакан минеральной воды, который всегда стоял наготове, и не могла даже присесть, чтобы не помять свое платье.
Двое вооруженных охранников не отрывали напряженных взглядов от нее и сверкавших на ней украшений стоимостью в четверть миллиона долларов. Эти украшения очень ей идут, вынужден был признать Квин — массивное золотое ожерелье, инкрустированное алмазами и рубинами, которое обвивало ее шею, и симфония алмазов и ярко-красных камней, свисавших с ее ушей. Она носила их с изяществом женщины, которая понимает, что заслужила их.
Квин держался подальше от съемочной площадки и недоумевал, как актеры выносят однообразие репетиции,
— Невероятно, правда?
Квин повернул голову и увидел высокого седеющего мужчину, который стоял рядом с ним.
— О чем это вы?
— О том, что они часами снимают одну и ту же двухминутную сцену. — Он вытащил тонкую черную сигарету и прикурил от окурка другой. Не знаю, зачем я сюда пришел. Я всегда очень нервничаю, но не могу не смотреть, как они препарируют мое творение.
Квин поднял бровь.
— Я вас не понимаю.
Человек глубоко затянулся и улыбнулся.
— Я не сумасшедший, а может, и сумасшедший. Я пишу сценарии. Вернее, то, что смутно напоминает сценарий. — Он протянул ухоженную, довольно тонкую руку. — Джеймс Брюстер.
— Квин Доран.
— Да, я знаю. Вы друг мисс О’Харли. — Он снова улыбнулся, еле заметно пожав плечами. — В маленьких городках слухи распространяются очень быстро. Она замечательная актриса, правда?