Другими словами: не являются ли эти неформальные, небюрократические, динамичные и открытые сообщества — весь этот «параллельный полис» — каким-то зарождающимся прообразом или символической микромоделью тех имеющих глубокий смысл «постдемократических» политических структур, которые могли бы стать основой лучшего устройства общества?
Я многократно убеждался на личном опыте, как один лишь факт совместного подписания Хартии-77 смог мгновенно вызвать у людей, которые до того не знали друг друга или знали лишь поверхностно, чувство открытости и доверия, внезапное и сильное ощущение глубоко осознанного родства, то есть именно то, что они никогда бы не приобрели за годы долгого сотрудничества в какой-то безликой официальной структуре. Как будто сам факт осознания совместно принятой задачи и сообща приобретенного опыта изменял людей и атмосферу их сосуществования, придавая их общественной деятельности доселе неведомое и более человеческое измерение.
Возможно, все это лишь следствия угрозы со стороны общества и, возможно, что в момент, когда эта угроза исчезнет или ослабнет, начнет улетучиваться и та атмосфера, которая возникла. (Цель же угрожающих, разумеется, совершенно иная; удивительно, сколько энергии они готовы вложить в то, чтобы разными подлыми средствами испоганить все человеческое внутри находящегося под угрозой сообщества.)
Если даже это и так, то оно вряд ли что-либо изменит в вопросах, которые я задал.
Выхода из маразма мира мы не знаем, и было бы проявлением непростительного высокомерия, если бы мы расценивали то малое, что делаем, как некий основополагающий выход и если бы, наконец, самих себя, свои сообщества и свои решения жизненных проблем стали предлагать кому-то как образец того, что единственно имеет смысл делать.
Однако я думаю, что на фоне всех предшествующих рассуждений об условиях в посттоталитарном обществе, о состоянии и внутренней организации набирающих силу попыток защищать в этих условиях человека и его сущность вопросы, которые я задал, были уместны. Они не что иное, как импульс к реальному постижению собственного опыта и к раздумью над тем, не указывает ли этот опыт — пусть сами мы того и не осознаем — действительно куда-то дальше, за его пределы, и не окажется ли, что прямо здесь, в нашей повседневной жизни и закодированы определенные сигналы, тихо ожидающие момента, когда они будут прочтены и осознаны.
И вот еще вопрос: действительно ли «светлое будущее» — всегда лишь дело какого-то отдаленного «там»? А что, если это, напротив, что-то, что уже давно «здесь» — и только наши слепота и бессилие мешают нам видеть и растить его вокруг себя и в себе?