— Как видишь, господин мой, оболочка чересчур тонка, а диаметр мал. У нас, в Элладе, и в греческих колониях трубы значительно прочнее: оболочка втрое толще, а поперечное сечение больше почти в два раза.
— Будем изготовлять такие трубы, как ты укажешь. Принеси завтра чертеж, и мы закажем по твоему указанию.
Плебеи копали глубокие рвы для труб: над землей виднелись головы, заросшие затылки, потные лица. Выбрасываемая лопатами земля мягко ложилась у ног Агриппы.
— Надеюсь, — сказал он, обращаясь к греку, — работы будут производиться без меня так же, как если бы я здесь присутствовал. Достаточно ли у тебя людей? Требуй, сколько нужно.
— Когда будут изготовлены трубы по чертежу, я попрошу у тебя еще сорок или пятьдесят человек. А теперь обойдусь и с этими.
Улегшись в лектике, Агриппа приказал рабам нести себя к cloaca maxima,[24] принимавшему воды родников, стекавших с Капитолия и Палатина, и соединявшемуся с Тибром. Работы по расчистке были кончены, и Агриппа смотрел веселыми глазами на широкий водоем.
— Хорошо, — кивнул он начальнику работ, который принимал у нескольких запоздавших плебеев кирки и лопаты, и повелел лектикариям отправиться на Марсово поле.
Козье болото, где строился судаторий, было засыпано, и на месте его возвышалось каменное здание, облицованное снаружи и внутри мраморными плитами. Это была лаконская баня, и пар валил из открывавшихся дверей.
Начальник судатория, пожилой вольноотпущенник, доложил Агриппе, что постройка бани была закончена накануне, поздно вечером, и с утра он стал пускать народ.
Агриппа вошел в судаторий. В облаках пара он различил нагие фигуры мужчин и женщин (бани, по обычаю, были общие), услышал возгласы и смех. Он торопился поскорее выйти наружу. Но вольноотпущенник удержал его.
— Ты не видел еще, господин мой, цирюльни. Зайди, прошу тебя.
В квадратном помещении сидели плебеи, дожидаясь своей очереди. Цирюльники и брадобреи стригли и брили людей, беседуя о политике. Они не заметили вошедшего Агриппы, и тучный брадобрей говорил худому, как палка, цирюльнику:
— Бьюсь об заклад, что сам Гнилозубый не мылся в таком судаторий! Что его домашняя лаватрина?
— А ты видел ее?
— Говорят, в ней он не часто бывает. А иметь лаватрину и не мыться…
— Зачем мыться, когда фессалийский мел легко уничтожает пот?..
— Пот, а не вшей…
— А ты думаешь, что Красногубый…
— Тише.
Цирюльник и брадобрей испуганно замолчали, увидев Агриппу. Но тот, притворившись, что не слышал их беседы, обратился к цирюльнику:
— Скажи, друг, почему ты собираешь такие очереди? Меньше бы болтал — больше бы работал.