Понтий поник головою.
— Многие и теперь не знают, за кем итти, — сказал он. — Кто из вождей борется за народ — Антоний, Октавиан, Лепид? Нет, они борются не за плебс, а за власть над ним и над миром.
— А Секст Помпей?
Понтий ответил, что народ любит Секста и поддержал бы его, если бы Помпей высадился в Италии.
Подошли популяры, коллеги Понтия, и Лициния произнесла горячую речь о необходимости борьбы; она восхваляла Секста Помпея как храброго мужа, государственного деятеля, освободителя рабов и так преуспела в своих речах, что популяры решили вызвать в Рим своих коллег из провинций.
Присматриваясь к городу, Лициния поняла, что популяры находились в легионах, или, вернее, все воины были популярами.
Бродя по улицам, она останавливала легионариев и беседовала с ними. Она порицала триумвиров за жестокость, жадность и честолюбие, восхваляла Секста Помпея, единственного честного республиканца, недостаточно еще оцененного народом.
— Вы — популяры, — говорила она, — и потому должны поддерживать Секста. Вы получите земли и преимущества, а народ — счастливую жизнь. Можно ли верить трем демагогам, которые готовы перегрызть друг другу глотки? Вот и теперь Октавиан осаждает Перузию потому только, чтобы доказать вам, что Фульвия и Люций Антоний злоумышляют, выступая против земельных наделов, а он, Октавиан, подавляет восстание, заботясь о вашем благе; потом он наделит вас землями, сделает вам подарки… И вы, конечно, успокоитесь, станете верными рабами Октавиана. Это ему и нужно. И если даже вы добьетесь временного благосостояния, то подумали ли вы о народе? Увы! Он не получит ничего. А Помпей, будь он у власти, наделил бы вас, воины, и народ благами, улучшил бы положение рабов.
Долго она говорила на улицах и площадях. Ее слушали, но ей мало верили.
— Кто она? — шептались легионарии. — Мы ее не знаем. И никто не знает. Почему она ратует за дело Секста Помпея?
А один бородатый ветеран грубо схватил ее за плечо,
— Кто ты? Уж не эмиссарка ли Секста? Лициния гордо оглядела его:
— Стыдись! Я вдова вождя популяров Сальвия.
— Какого Сальвия?
— Друга Клодия.
Легионарии обступили ее. Многие слыхали о Сальвии, нашлись люди, знавшие его, а иные помнили вождя Клодия и его борьбу с нобилями. И все с уважением низко склонили седые головы:
— Слава, слава!
Однако и вторичное предложение Лицинии перейти на сторону Секста не имело успеха, — легионарии замялись.
— Мы подумаем, — говорили они.
— Зачем плыть в Тринакрию, когда и в Риме неплохо?
— Подождем, что даст нам сын Цезаря…
— Мы заставим его исполнить обещания, иначе он захромает на обе ноги!