— Замерзла? Ветрище такой…
— Нет. Комбез тёплый, как раз по погоде. Алиса скинула мокрые вещи, разулась. Обувки были странные. С виду — довольно мощные. Но тихо пшикнув, они на глазах потеряли весь объём. Стали тонкими, как борцовки. Я взял один — он был как пушинка, несмотря, что подошва толстая и жёсткая.
— Промокла, наверное?
— Нет, он непромокаемый. Смотри! — Алиса показала, как капли скатываются по рукаву, словно серебристые шарики.
— Здорово, — сказал я, и понёс отряхивать куртки в ванную. Обувки, или как их там правильно называть, были тоже на удивление сухие и чистые. Алиса тем временем оглядывалась в старинной, для неё конечно, квартире. Дом у нас и правда старый, потолки высокие. Зал, спальня, детская с рукоходами и шведскими стенками, кухня.
— Может, чайку с дороги? Или поесть — хочешь?
— Хочу, — сказала Алиса.
— Сейчас… Что у нас тут есть? Так, готового-то ничего. Пельмени будешь?
— Давай потом. Не сразу. Сначала чаю. А то я неделю ничего не ела.
— Почему?
— К перебросу готовилась.
— Тебе большую кружку?
— Да, побольше.
Чай был душистый, со смородиновым листом. Я достал черничное варенье, всякие вкусняшки. Алиса, прикрыв глаза, дула на чай и с наслаждением прихлёбывала. А в книгах-то всё просто происходит — прыг в машину времени — и поехали. А тут неделю не есть, по прилёту — сознание терять, противошок колоть. Как всё на самом деле сложно. Так, если она неделю не ела, надо чего-то вроде бульончика или кашки для начала. А то может плохо быть. Я нашел в холодильнике кусок курицы, накромсал, поставил вариться.
— А быстрой лапши нет? — мечтательно поинтересовалась Алиса.
— Есть, только китайская, одноразовая…
— А что, бывает многоразовая?!
— Да нет, просто называют так. Она ведь в одноразовых коробочках обычно.
Мы посмеялись.
— А ты что, по лапше соскучилась? — спросил я.
— Да как тебе сказать… У нас её сто лет уже как нету.
— А-а, ты уже бывала в нашем времени, и тебе тут понравилась местная лапша?
Алиса промолчала. Понятно, ей сейчас не до шуток. Ну, не хочет говорить — значит, не надо к ней с этим лезть. Мало ли какие там у ней обстоятельства. Захочет — расскажет, нет — так нет. Спектакль уже был должен закончиться. Я позвонил Надюхе.
— Алё, привет. Что, отыграли?
— Отыграли! Классно! Зря рано ушёл, зрители тебя заметили, и режиссёр похвалил.
Ага, какая-то тётушка заметила незнакомого дядьку, и спросила «Кто это? Ну, артист!». А я ведь больше прикалывался.
— …А то собирайся, и тоже к маме приходи.
— Да ладно. Деду ведь ещё выпивать нельзя, он таблетки пьёт.
— Да ну тебя.
— А что мне там ещё делать? В лото до ночи играть с бабушкой?