По зеленой равнине, исчерченной серыми дорогами и берегами узкой, но глубокой Пескары, шли толпы народа — старики, женщины и дети.
Впереди белела Италика, недавно еще скромная и малонаселенная, а теперь шумная, столица восставших, племен. Здесь заседал сенат из пятисот человек, чеканилась серебряная монета, с надписями на латинском и самнитском языках, а на форуме происходили народные комиции, похожие на римские.
В этот день сенат сзывал в столицу горожан и земледельцев всей области, но пришли только старики, женщины и дети. Все мужи и юноши находились в легионах, и даже мальчики собирались на войну. Несмотря на это, народу собралось много.
Небольшая площадь с возвышением, на котором стоял Каинт Помпедий Силон, не могла вместить всех прибивавших, и они взбирались на крыши зданий, на колонны портиков и храмов, чтобы услышать, что скажет любимый вождь.
— Братья, — звучным голосом заговорил Помпедий, — час нашего поражения еще не наступил, но уже близок Хищная римская волчица терзает нас. Мы разбиты, наши когорты не в силах бороться, и наши мужи готовы сдаться на милость врагов. Братья, мы стремились покорить римлян и основать новое государство. Мы — люди и жаждем человеческих прав и свободы. Кто желает бороться, пусть идет в легионы, а трусы, предпочитающие рабство, пусть остаются в городе и ждут кровожадных палачей!
— Веди нас! — закричала толпа. — Все пойдем!
— Останутся только старухи и дети!
— Веди!
Седобородое лицо Помпедия осветилось радостной улыбкою.
— Братья, враг приближается. Но прежде, чем мы отправимся, поклянитесь бороться до конца.
И он стал медленно произносить слова клятвы, а толпа хором повторяла их…
Сулла покорял Кампанию. Его легионы взяли и разрушили Стабию, потом пал Геркуланум, а Помпея упорно сопротивлялась.
Полководец понимал, как важно овладеть ею: она была общей пристанью Нолы, Нуцерии и Ахерр. Объезжая городок, он смотрел на величественный Везувий, поднимавшийся над городами и деревнями, покрытый зелеными полями, поглядывал на Серреит и на мыс Сиренус, где возвышался храм Афины, сооруженный, по преданию, Одиссеем, и всюду глаз встречал виноградники и оливковые посадки. Вспоминался Венафр (откуда лучшее оливковое масло), славный прозрачным, как мед, маслом, его долины и крутобокие белогрудые девы.