Однажды, проходя по форуму, он увидел Цинну, беседовавшего с плебеями, и, подойдя к нему, сказал:
— Я рад, что популяры, вождем которых ты состоишь, благоразумнее Мария и Сульпиция, оскорбивших консулов. Ты, кажется, умереннее двух этих головорезов…
— Я всегда стоял за твердую, справедливую власть, — не задумываясь, ответил Цинна. — Понимаешь, — за власть… как тебе объяснить?.. За смешанную форму правления…
— И преимущество?
— Конечно, на стороне сената, — поспешил его уверить Цинна, насмешливо прищурив глаза. — Ты, конечно, согласишься со мной, благородный Люций Корнелий, что…
— Подожди, — прервал его Сулла, — Ты говоришь о смешанной форме правления, но кто же проповедовал охлократию?
— Охлократию? — удивился Цинна. — Первый раз слышу, клянусь Юпитером.
— Разве ты не знаешь, что Марий и Сатурнин некогда мечтали о господстве рабов и плебеев?
— Мне кажется, что ты ошибаешься. Марий подавил восстание Сатурнина.
«Глуп он или притворяется? — думал Сулла, следи за суетливыми движениями Цинны. — Ну, конечно, притворяется, я вижу его насквозь… Плебеи мешают моим племянникам получить магистратуру потому только, что я выгнал из Рима двух собак. Что ж! Они сильнее меня, да и не время ссориться с Ними: меня ждет Митридат. Ну, а Цинна? Хитрит и обманывает, но я усыплю сперва бдительность популяров, а потом посчитаюсь с ними…»
Из толпы выбежал раб и, бросившись к ногам Суллы, положил обезображенную голову.
— Чья? — спросил консул.
— Сульпиция Руфа.
— Ты его убил?
— Нет, господин, он бежал в Лаврент и спрятался в лавровом лесу. Я его выдал, и он бросился на меч.
Сулла подумал.
— За это обещана свобода, и ты ее получишь. А за предательство — эй, Базилл! — надеть на него пилей и сбросить с Тарпейской скалы…
Невольник побледнел.
— Господин, я исполнил твое приказание! Никогда я не был предателем.
— Молчи, вольноотпущенник! Ты заслужил смерть. Сегодня ты предал его, а завтра предашь меня. Таким людям нет веры!
— Господин! — завопил раб, бросившись на колени. — Я буду самым верным твоим слугой!..
Но Сулла, не слушая его, возвысил голос:
— Слышал, Базилл, что я приказал? А голову Сульпиция воткнуть на шест и выставить на Прорострис.
Потом, повернувшись к Цинне, взял его под руку и пошел по улице.
Выступая против Рима, Сулла заранее обдумал, какие меры следует принять для подрыва власти популяров и какие законы отменить и провести, чтобы спасти, по его мнению, республику от деспотизма народных трибунов и тирании Мария и Сульпиция. Его гибкий ум, природная хитрость и коварство подсказывали, что надо делать. Он понимал, что, привлекая к управлению государством самых состоятельных граждан, передает власть всадникам, «денежным мешкам» республики, и отнимает ее у незажиточных квиритов. «Поэтому нужно ослабить значение всадников, — думал он, — создать в их рядах недовольство и заручиться поддержкой плебса, хотя бы косвенной». Долго он размышлял, как приступить к Делу, и наконец остановился на долговых обязательствах: «Если я сохраню их и высший процент не уменьшу — торгаши придут в ярость и отшатнутся от меня». Как рассчитывал, так и случилось: всадники выказали ему недоверие и стали выдвигать на должность консула врага его, Цинну.