— Я слышал, — сказал Череп, когда закрылись двери лифта, — ты интересовалась криминальными талантами?
— Да, — ответила Элли. — Но что толку интересоваться, если никто ничего не рассказывает?
— Я тебе могу кое-что рассказать, если ты не будешь потом говорить, что слышала это от меня.
Двери лифта открылись.
— Твой этаж? — спросил Череп.
Элли собиралась пойти в игровой зал, чтобы попытаться оторвать Лифа от видеоигры, но с этим можно было и подождать. Она не стала выходить, и двери лифта снова закрылись.
— Расскажи, что ты знаешь. Обещаю никому не рассказывать.
Череп нажал на кнопку первого этажа, и лифт начал долгий путь вниз.
— Есть место в нескольких километрах отсюда. Старое здание, попало сюда уже давно. Раньше в нем была фабрика маринадов, по-моему. Так вот, там живет один парень. Его называют Шаманом. Он учит ребят разным штукам.
— Каким штукам?
— Ну, разным паранормальным явлениям — ну, там, проявляться в виде эктоплазмы, вселяться в живых людей, всякому такому.
— Я не знаю, что это.
Череп вздохнул, показывая, что подробное объяснение не входило в его планы.
— Ну, он знает, как двигать вещи, находящиеся в мире живых, как сделать, чтобы живые тебя услышали, а может, и увидели. Говорят, он даже может проникать в их мир и уносить оттуда вещи. Он заставляет их переходить в Страну.
— И он может научить?
— Так я слышал.
— Ты когда-нибудь встречался с ним? — спросила Элли.
Череп отшатнулся от нее.
— Я знал ребят, которые решили к нему отправиться. Но назад они не вернулись.
Элли пожала плечами, не придав особого значения последним словам.
— Может, побывав у Шамана, они нашли что-то лучшее. Не вернулись, потому что не хотели.
— Может, — согласился Череп. — Если хочешь, я дам тебе адрес.
Элли собиралась продолжить расспросы, но двери лифта раскрылись, Череп вышел из кабины, а снаружи раздались голоса малышей, спешащих подняться на верхние этажи.
Ник. Ники. Николас.
Прошло несколько часов, прежде чем мальчик вспомнил свое имя, но теперь, когда ему это удалось, он больше не хотел забывать его. Его звали Ник. Фамилию он вспомнить так и не смог. Она была японская, потому что папа его был японец. У мамы была европейская внешность, но, к сожалению, Ник уже толком не мог вспомнить лица родителей. Не беда, решил он, вспомню в другой раз. Сейчас же он полностью сконцентрировался на том, чтобы снова не упустить собственное имя.
Ник. Ники. Николас.
Фамилию он тоже смог бы вспомнить. Точно. Он просто обязан был это сделать. Даже если бы ему пришлось найти собственную могилу и прочесть фамилию на гробовой доске. Никто не будет называть его Херши, Кэдбери или Жирарделли. Только Ник, Ники, Николас.