Самые опасные две стены — со стороны предместья — и надвратную башню патрулировали гвардейцы Фабиса в три смены — одна на страже, вторая «в готовности номер два», а третья спит. Нечего всех людей держать в боевой готовности постоянно.
Улетов за полдня навел порядок в свойственной ему бескомпромиссной манере — либо все подчинены мне, либо идете на фиг! Даже самая последняя кухарка поняла — власть переменилась. И с этой новой властью люди поверили, что теперь крепость выстоит.
Факелы по-прежнему горели только в начале и в конце коридора. Я постаралась идти не спеша, сдерживая себя от нервного бега и пряток по темным углам. Глаз всегда реагирует на быстрое движение, а на спокойно идущего человека никто не обращает внимания. Свою нехитрую амуницию я приторочила к спине. Плащ накинула пока на плечи, позже, в подземелье, я его сниму и скатаю, чтобы не наступить на длинные полы, а пока под плащом было удобно нести фонарь со вставленной, но не зажженной свечой. Из оружия я выбрала два тяжелых ножа, засунув их за высокие голенища берцев, узкий кинжал горизонтально за спину и хорошо сбалансированный однолезвийный палаш с закрытой, на манер итальянской скъявоны, гардой. Веревку я переметнула через голову на левое плечо, а небольшую кошку, украденную на кухне, где она должна была держать чан с водой над огнем, я прикрепила к ножнам. Рискованно, но я так и не смогла придумать, как ее зацепить, чтобы она не мешала и была, в случае чего, под рукой. Доковскую сумку с остатками медикаментов и запасами продовольствия я подвесила на правый бок. К сожалению нельзя предусмотреть все, что может произойти. Как бы ты ни собирался, а обязательно забудешь именно то, что пригодится. А чем больше набираешь, тем больше хочется взять еще. Помню, инструкторы в лесу вообще обходились одним ножом и спичками. Даже котелок мастерили на месте из березовой коры и глины. Так что, если у тебя есть нож, значит, у тебя есть все. У меня есть даже больше.
Дверь в кабинет барона была приоткрыта. Неприятный момент. В кабинете кто-то может находиться. Меня на секунду прошиб холодный пот: а если все сорвется? Если приоткрытая дверь — это ловушка? Сейчас меня схватят под белые ручки, и с моей амуницией у Улетова не будет никаких сомнений в моей причастности к побегу барона. Рандира и Тауэра нет. Нет никого, кто может прийти мне на помощь. Я одна.
К одиночеству привыкнуть нельзя. Как нельзя не дышать, не думать, не чувствовать. Но за каких-то полдня я забыла, что значит быть одинокой. Привыкла чувствовать рядом плечо Рандира и молчаливую поддержку Тауэра. Вот они — рядом, сильные, уверенные в себе… и я рядом с ними.