~~~
Смерть и смех — разница только в последних буквах. Разница в действии. Но когда ты видишь, как отступает смерть, на смену приходит смех.
Понимаю же, что это неправильная реакция, но не могу удержаться. Смеюсь. Подняв лицо к своду пещеры — смеюсь безудержно и беспечно. Х…я нам, татарам?!
Смех обрывается криком. Я выплескиваю из себя остатки ярости и адреналина. Рядом со мной давно уже нет тварей — поразбежались, попрятались уроды. Но не все. Трупы никуда уже не уползут. Лежат себе мирно бесформенными тряпками. Боги, что же я наделала?!
— Боги!
Впиваюсь зубами в кисть руки, чтобы сдержать крик. На этот раз не победный, а испуганный крик одинокой женщины. Откат… Вот теперь я начинаю чувствовать боль и страх, меня трясет от ужаса, и я позволяю себе расплакаться. Неужели это я убила этих тварей?! Нет, не может быть! Неправда!!!
«Правда», — спокойный голос за спиной.
Оглядываюсь и, конечно же, никого не вижу.
«Хороший воин. Хорошая битва».
— Перун?
Сердце сжимается от надежды и радости. Неужели не ушел, как уходили все мои Боги после Деяния? Жалящего чувства пустоты в груди нет, а значит, он еще здесь, мой Бог, мой напарник, мой Перун!
«Твоя кровь льется зря».
А, ну да! Правильно! Надо перевязать раны. Пусть в боевом безумии я не реагировала, но эти твари своими когтями и зубами сумели меня достать. Противно, неприятно, но как говорят: «И хрен с ним!» Забинтовалась, сразу напомнив сама себе Мумию из египетских пирамид, отчего подавленный смешок снова стал рваться наружу, перемешиваясь с «Ох!» и «3-ссс!».
Палаш, прежде чем засунуть обратно в ножны, следовало протереть тряпочкой хоть немного, иначе остатки вонючей крови, мозгов и волос долго будут сопровождать меня, хранясь в ножнах. Ну их на фиг! Корзина эфеса оказалась смятой — неужели я кому-то врезала по зубам? Не помню. Может, и врезала. Во время боя не сильно думаешь, чем и кого бить, главное — достать и уничтожить раньше, чем он тебя. У меня получалось. Так что немного деформированная гарда скьявоны — небольшая плата за то, что рука осталась почти целой, исключая нескольких ссадин и неглубоких порезов. А вот один из засапожных ножей, тяжелых и удобно сбалансированных, жаль. Перевертывать тушки в его поисках было нудно и напряжно. А главное — могло занять непонятно сколько времени, которого у меня было не так уж и много.
Самое обидное, что эти твари умудрились укусить мою тщательно лелеемую и оберегаемую доковскую сумку. В результате чего ампулы оказались мелко раздробленными и непригодными к дальнейшему использованию. Последняя оставшаяся «в живых» ампула была тут же мной употреблена внутрь. Даже на надпись не посмотрела. Одно из двух — норадреналин или обезболивающее. И то и другое в тему. Так что проблема выбора даже не стояла. Что бы ни подействовало — все мне на благо.