— Женатый я, отвали!
— И жене останется, не мыло, не сотрется!
— Хиляй! Звездану, нечего тереть станет, — отбрыкивался Тимка.
Филин хотел стряхнуть с себя бабу. Но та поняла, ухватилась покрепче.
— Ты чё? Век хрена не видела? Откуда сорвалась? Иль промышляешь этим?
— Дурак! Я не курва! Нет у нас мужиков в селе. Война забрала. Даже завалящих не осталось. Мне уж давно за тридцать, а я — девка. Понял? И пробить некому. А ты… Тьфу, козел!
— Да стой ты! Ну, прости дурака! — ухватил за руку. Притянул к себе. Голова кругом пошла. Губы в губы впились. — Не боишься мамкой стать? — задрал юбку.
— Нет. Хочу этого.
Не верилось, что вот так бывает. Бугру казалось — все мерещится. Тугая грудь, упругое, налитое тело. Не вырывалась, не за деньги. Сама с себя сорвала легкие трусики.
И впрямь девка! Никто до Филина не лапал ее, не испортил. Ему впервые повезло. Он только теперь, не по трепу узнал, чем бабы от девок отличаются. И, забыв, что костер еще не погас и его видно всему берегу, ломал девственность под заждавшийся стон, сам вопил, не мог сдержаться и мял грудь. Зачем? От радости, что и его дождалась вот эта, случайная. Почему ему отдалась, его избрала? Надоело ждать? Иль верх взяла природа? Филин неумело ласкал. Грубые, шершавые ладони скользили по коже.
— Бедолага, прости, что облаял. Лажанулся я перед тобой. И как мужик — перегорел. Мне б тебя лет двадцать назад. Уж порадовал бы.
— Ничего. Не в последний раз видимся, — успокоила тихо.
— Как зовут тебя? — спросил на ухо.
— Катя. Екатерина я, — ответила, уткнувшись в плечо.
Под утро, проснувшись в кустах, не сразу вспомнил, откуда
взялась баба. А припомнив, разбудил тихо. И снова закинул юбку до самых плеч.
Откуда что взялось? Может, покорность бабья помогла, появилась уверенность. Раньше такое по пьянке вытворял, в темноте, наскоро. Клевые не любили долгоиграющих клиентов. А теперь и рассвет не мешал. Будто всю свою жизнь только этим и занимался, как девок чести лишал. Уж доказал он Кате, на что способен. Наградил за терпение с лихвой. Та, обалдевшая, смотрела на него, не веря, что Филину уже за пятьдесят. jn'i
Натешившись вдоволь, огляделся. Входы в палатку закрыты. Спят мужики. Они опередили его. И теперь отдыхают.
— Вечером прихиляешь? — спросил бугор Екатерину.
— Приду, — чмокнула она смачно, по-хозяйски и убежала к своим торопливо.
Весь день Филин ходил возбужденный. Да, хотелось спать. Но радость обладания бабой, да еще первым, не давала покоя.
Тимка, да и все кенты ничего не говорили бугру. Эта ночь изменила его. Он перестал сутулиться, распрямился, куда-то убежали со лба морщины. Исчезла хмурость. Он целый день улыбался, вспоминая минувшую ночь.