мне не выпить!..
— А я вовсе не пью, — напомнила Маша.
Весь тем временем сумел подняться на четвереньки и скрылся в кустах. Судя по звукам, он намеревался оставить внутренности на ветках.
«А где же Эйлиса? — спохватилась Маша. — Может, ей совсем плохо?» Она огляделась, но девушки не увидела, посмотрела по кустам — тоже нет… А вдруг она так отравилась, что в помрачении рассудка ушла в лес и провалилась там в какую-нибудь яму?
Зорька мирно паслась, где оставили, а вот Разбоя видно не было. Должно быть, отвязался и ушел, бывало уже такое. Правда, разумный конёк возвращался, стоило посвистеть, и Маша попробовала его позвать. Правда, два пальца в рот она сунула очень зря… Пришлось свистеть так, но выходило очень тихо, наверно, конь не слышал.
— Не надрывайся, — хмуро сказал сзади Весь. — Лопнешь.
Оглянувшись, Маша увидела, что он уже твердо стоит на ногах. Он всегда быстро приходил в себя даже с жуткого похмелья, припомнила она, наверно, и сейчас то же самое. Но вот ей-то лучше не становилось!
— Я Разбоя зову, — обиженно сказала она. — И Эйлиса куда-то запропастилась… Как бы с ней чего не случилось!
— С ней, пожалуй, случится! — скривился Весь, как от зубной боли, и выругался так, что Маша уставилась на него в немом ужасе.
— Ты что?.. — спросила она. Весь, бывало, ругался, но обычно просто грязными словами, а вот подобных проклятий Маша от него еще не слышала. Он не сквернословил даже, а именно что проклинал Эйлису и всех ее родичей до десятого колена, и в устах жреца бога Смерти это даже ясным утром звучало жутко! — В чем дело?
— А ты не поняла? — Весь зло улыбнулся: — Ты ведь тоже из котелочка глотнула, верно? Ну так сообрази! Опоила она нас и сбежала. Разбоя увела, но пёс бы с ним, с конём… Она мой перстень фамильный уволокла!
Он скрипнул зубами, явно сожалея, что сейчас Эйлисы нет поблизости. Похоже, если бы он снова встретил эту девушку — убил бы, не раздумывая. Видно, та безделушка была ему действительно дорога. С перстнем Весь никогда не расставался, Маша знала: даже спрятав остальные украшения, эту вещицу он оставил при себе. Носил, правда, не на руке, в кожаном мешочке на шее, на прочной цепочке, и вот теперь его украла ушлая девица!
К счастью, остальное золото и украшения остались при них — Весь не упоминал об их существовании, так что Эйлиса унесла лишь тощий кошелек с остатками мелочи, а по-настоящему ценные вещи остались невредимы. Должно быть, девица решила, что больше с нищих артистов взять нечего и удовольствовалась перстнем да конём.
Весь был в ярости. По его словам, этот перстень его предку подарила дочь императора за какой-то подвиг (не исключено, что альковный), но с тех пор он передавался из поколения в поколение, на нём герб рода зи'Настуэрже, а теперь перстень оказался у воровки!