Трехгранный наконечник с маленькими крючочками вызвал злобную гримасу бога, но тут же он попытался придумать, как извлечь стрелу, не разворотив уцелевшие органы. Со стрелой в бедре Одди можно было повременить, а что делать с этой — надо было решать немедленно. Локи чувствовал, как уходит из парня жизнь. Ощущение было такое, словно золотящаяся на солнце вода протекала сквозь скрещенные пальцы, сбегала по запястьям и капала в песок. И с каждым мгновением этой жизни оставалось все меньше и меньше. Хорошо было одно — сейчас Одди боли не чувствовал. Ее целиком и полностью забрал Локи. Он уже давно привык терпеть любую боль, а Одди был человеком — хрупким и недолговечным созданием. И обрывать его нить Локи не мог позволить.
— Лежи, — негромко простонал Одди, переворачиваясь на спину. Это простое движение, когда шевельнулась стрела, отозвалось дикой болью в теле Локи, но бог просто сцепил зубы и молчал, боясь открывать глаза, чтобы они его не выдали. — Я понимаю в Целительстве очень хорошо, — говорил тем временем Одди, постоянно облизывая губы, — и я вижу, что ты делаешь. Не надо… Зачем?..
— Заткнись! — прорычал Локи, вливая в Одди новые силы и стараясь удержать золотистые капли в ладонях. — Замолчи и дай мне делать свое дело!
Одди действительно замолчал, но последняя капля упала в песок. Локи открыл глаза и взвыл, как обезумевший волк. Изо рта Одди хлынула кровь, и тело забилось в предсмертных судорогах. Локи стискивал голову парня в ладонях, стараясь почувствовать хотя бы одну капельку жизни, хотя бы одну неразорванную ниточку, но не видел ничего, кроме пустоты и холода смерти.
Через несколько минут Одди затих. Боль исчезла. Локи не сразу понял, что забыл отпустить себя, дабы не чувствовать боли умирающего. И в ту же секунду то, что он не пускал к своему разуму — чувства убитых им немногим ранее, — прорвалось и смыло все, затопило половодьем боли и ужаса, ярости и страха. Локи скорчился на дороге рядом с трупом Одди и зарыдал, не зная, как удержаться на зыбкой грани сознания.
— Алура, — простонал он сквозь стиснутые зубы, — какого черта ты так запутала следы?..
А потом пришла Тьма.
Локи очнулся, когда уже стемнело. Он со стоном расслабил все еще напряженные мышцы и растянулся на спине. Расцепить сжатые зубы оказалось сложнее, но и это он сделал. Ножны правого меча оказались под поясницей и теперь больно вдавливались в кожу. Но Локи не спешил их поправлять. Это была его собственная боль, не чужая, пришедшая извне, от тех, кого он убил.
Локи открыл глаза и уставился в звездное небо. Краем глаза поймал движение, но тут же понял, что это переступившим с ноги на ногу Ворон. Странно, но никто, похоже, по этой дороге не проехал за те несколько часов, что прошли до темноты.