— А я, кажется, догадываюсь, кто твой родственник. — Эльтэрро на секунду приостановил свою работу и взглянул в лицо девушке. — Это Андрей. Точнее, Андрей Элайн. Ты очень на него похожа. Те же высокие скулы, точеный подбородок с ямочкой, тонкие, но не злые губы, орлиный, очень аристократичный нос… — Он помолчал. — А еще вашу семью всегда отличали глаза цвета меда. Удивительные глаза, — он ухмыльнулся. — Я думаю, что Демоны останутся довольны такой жертвой.
— Ты их плохо знаешь! — выкрикнула девушка, содрогаясь от рыданий.
— Ну-ну, тебе-то откуда их знать?
Чародей не замедлил вернуться к прерванной работе. К вечеру тело девушки было полностью покрыто невероятно сложным рисунком, состоящим сплошь из сложнейших символов Истинного Волшебства Тьмы. Эти символы складывались в еще более сложные руны и знаки, а те — в еще и еще более высокоуровневые заклинания. Все это вместе было точной копией сети, удерживающей Лишенных Имен в их огненной темнице. Эльтэрро потратил не одну сотню лет, чтобы разобраться в этом заклинании, и теперь по праву гордился своей работой.
После того как тело девушки и алтарь были полностью покрыты волшебными символами, Эльтэрро взялся за самую сложную часть ритуала. Он разрезал глаз младенца, предварительно сваренный в молоке женщины, чей ребенок умер, на четыре неравных части. Потом он скормил одну нетопырю, одну запихал в рот девушке и, хоть она и пыталась ее выплюнуть, заставил проглотить страшное угощение. Третью съел сам, а четвертую размазал по животу девственницы. Потом он проделал то же самое с мозгом русалки и с внутренностями мертвого адского пса.
Теперь можно было считать подготовительный этап завершенным и приступать к чтению самого заклинания.
Эльтэрро позволил себе трехминутную передышку и, только удостоверившись, что символы на животе девушки не смазались, начал сплетать самое сложное заклинание в его жизни. Девственница закричала.
Голос Чародея крепчал, девушка кричала все громче, потом она захрипела и вдруг задергалась в страшных конвульсиях, напоминающих агонию. Эльтэрро не смотрел на нее. Он, закрыв глаза, сплетал мощнейшие потоки Истинного Волшебства и чувствовал, как рвется под его напором тонкая, но невероятно прочная волшебная сеть-темница.
Девушка снова начала кричать. Чародею было все равно. Он достал из складок своей хламиды кинжал с тонким, словно лунный луч, лезвием и принялся осторожно, очень точно, как заправский хирург, вспарывать девушке живот, начиная от паха. Кровь хлынула на пол и на руки, но не смыла символов Истинного Волшебства, уже горящих багровым пламенем подземного огня.