Сумерки опустились на Токио, накрыв высотные здания Акасаки, Раппонгу, Гинзу и благоухающие сладкими ароматами садов «цветочные кварталы».
Лаванда неслышно ступала по дорожке, ведущей из дома Итисудзу к чайному павильону, уже ставшему традиционным местом встреч с Николасом. Еще днем, поддерживаемая подругой-гейшей, она отправила Ридли ответное письмо с указанием времени свидания. Если он его получил, то уже должен ждать ее.
Стараниями Итисудзу на ней было самое прекрасное кимоно из гардероба гейши. Оно представляло собой отрез золотистого шелка, наподобие индийского сари искусно обернутого вокруг тела и перехваченного семью поясами. По обычаю, такое кимоно надевалось на голое тело. Лаванда так и сделала.
Идя через сад, она ощущала на коже легкие поцелуи теплого ветерка, ласкающего ее, словно умелый любовник.
С каждым шагом расстояние до павильона становилось все меньше, и у Лаванды все сильнее начинала стучать кровь в висках. Волнение сухим комком подкатило к горлу, в коленях обнаружилась необычайная слабость, и, если бы не остатки воли, она давно бы уже повернула обратно.
Николас ожидал ее, сидя на ступенях террасы. В свете зажженных прислугой фонарей, развешанных на специальных крючьях под крышей, Лаванде было видно, как пытливо всматривается он в темноту ночного сада.
Не желая, чтобы он заметил ее раньше, чем она настроится на встречу, молодая женщина остановилась в нескольких шагах от него, скрытая ветвями цветущей яблони. Она выжидала удобного момента для своего появления. Ей хотелось застать Николаса врасплох.
Одетый в белую, наполовину расстегнутую на груди рубашку и такого же цвета джинсы, он представлял собой идеальный объект для наблюдения в ночном сумраке.
Прошло несколько минут, прежде чем Николас стал проявлять беспокойство. Он бросил взгляд на часы и, убедившись, что время, назначенное ему гейшей, уже наступило, поднялся и принялся медленно расхаживать по террасе.
Дождавшись, когда Николас окажется к ней спиной, Лаванда тихонько выскользнула из своего укрытия и стала за ним в тот миг, когда он, в очередной раз достигнув перил, обернулся.
— Вы хотели видеть меня, господин Ридли, — произнесла Лаванда-Лотос вместо обычных слов приветствия.
Ей доставило удовольствие то замешательство, которое промелькнуло на лице стоящего перед ней мужчины. Вот так-то, Николас Ридли! Почувствуйте-ка себя на месте тех, кого вы вынуждали испытывать подобное чувство!