Надо же. Не пожалел времени. Честно говоря, качество так себе. Я хоть в живописи особо и не разбираюсь, но во многих музеях была. Картин видела тысячи. И эта – не очень. Но всё равно стоит бешеных денег. Тут уже не качество самой картины играет роль, а имя её автора. Полотно кисти Гитлера – это офигенно круто.
А ещё я теперь дочь Гитлера. Он меня официально удочерил. Хотя для всей страны это – политический манёвр. То есть все знают, что я и так биологическая дочь Гитлера. Но тот это признавать не хочет и меня обозвали дочерью старого, геройски погибшего, партийного товарища. Типа Гитлер такой хитрый ход сделал – удочерил свою собственную дочь. Приличия соблюдены.
Сегодня 17 ноября, мой номинальный день рождения. За окном темнеет. Делать нечего совершенно. Спать уже не лезет никак. Выспалась на всю жизнь, похоже. Только и делаю, что сплю. Тогда, на Вильгельмштрассе, меня довольно тяжело ранило.
Из будущего помочь мне ничем не могли. Лекарства сюда не проходили, это мы давно выяснили. Единственное, что они сделали – это скачали с сервера нашей районной поликлиники мою медицинскую карту, перевели её на немецкий, заменили все даты и переписали от руки чернилами. В таком виде эту карту сюда и скинули. Возможно, как-то местным врачам это и помогло. Хотя две недели я без сознания всё равно провалялась.
Ну, та пуля, что в левую руку попала – это несерьёзно. Даже кость не задета. Я уже достаточно свободно этой рукой пользуюсь. А вот вторая пуля вошла мне в грудь и пробила правое лёгкое. Хорошо, не застряла, навылет прошла. А то ещё и резали бы меня. Но по сравнению с Алёшкой мне повезло. Жалко Алёшку. Его убили.
Хотя стреляли по нам недолго. Тот полковник, что от отчаяния открыл огонь, даже половины ленты расстрелять не успел. Как только началась стрельба по детям, вся полиция на площади немедленно перешла на нашу сторону. И три десятка винтовок с улицы быстро этот пулемёт подавили. Минут же через десять подошли грузовики с эсесовцами. Аксман, как я его и просила, дошёл до Гиммлера и донёс ему мою версию событий. Обошлось почти без стрельбы. Рядовые после моих слов и так были в сомнениях, не дурят ли их. Лишь старшие офицеры, которым нечего было терять, немного постреляли. Но их было мало. Собственно, большинство из них разоружили их же собственные подчинённые.
Алёшке вот только не повезло. По-видимому, тот полковник с пулемётом как раз по флагу и целился. А Алёшка был знаменосцем. Мне же за компанию досталось. Я рядом стояла. Кроме Алёшки, погибли ещё шестеро мальчишек. И полтора десятка ранено. Там ведь тесно было. Расстояние небольшое, а дети мелкие. Потому, одна пуля могла сразу трёх-четырёх человек поразить.