:
Средь звуков, что мой кото издает,
Есть звук один, таинственный, чудесный.
Он из глубин души моей исходит.
На второй день, вскоре после рассвета, она услышала шаги на лестнице. Щелкнул ключ в замке, и Ганнибал предстал перед ней, усталый и взъерошенный, с рюкзаком в руке.
Леди Мурасаки уже встала.
— Ганнибал, я хочу слышать твое сердце, — сказала она. — Сердце Роберта уже замолкло. Твое сердце остановилось в моем сне. — Она подошла к нему и приложила ухо к его груди. — От тебя пахнет дымом и кровью.
— А от вас пахнет жасмином и зеленым чаем. От вас пахнет миром.
— Ты ранен?
— Нет.
Ее лицо прижималось к груди Ганнибала, там, где висели солдатские медальоны. Она вытащила их из ворота его рубашки.
— Ты снял их с мертвых?
— Каких мертвых вы имеете в виду?
— Советская полиция знает, кто ты. Ко мне приходил инспектор Попиль. Если ты пойдешь прямо к нему, он тебе поможет.
— Эти люди еще не умерли. Они очень даже живы.
— Они во Франции? Тогда сдай их инспектору Попилю.
— Сдать их французской полиции? Зачем? — Он покачал головой. — Завтра воскресенье — правильно?
— Да, воскресенье.
— Поедемте завтра вместе со мной. Я за вами зайду. Я хочу, чтобы вы вместе со мной взглянули на одного зверя, и тогда вы сами скажете, следует ли ему бояться французской полиции.
— Но инспектор Попиль…
— Когда встретите инспектора Попиля, скажите ему, что у меня есть для него письмо. — И Ганнибал покивал ей.
— Где ты моешься?
— В лаборатории, под пожарным краном, — ответил он. — Как раз туда я сейчас и отправлюсь.
— Поесть не хочешь?
— Нет, спасибо.
— Тогда поспи, — сказала она. — Я поеду с тобой завтра. И послезавтра, и послепослезавтра…
Мотоцикл Ганнибала Лектера был двухцилиндровый «БМВ», брошенный отступавшими немецкими войсками. Он был перекрашен в сплошной черный цвет, имел низкий руль и заднее сиденье для пассажира. Леди Мурасаки ехала позади него, в своей головной повязке и сапогах чем-то напоминая парижского апаша. Она прижималась к спине Ганнибала, легко сжимая ему ладонями ребра.
Ночью прошел дождь, и мостовая теперь, под лучами утреннего солнца, была чистая и сухая, мотоцикл хорошо держал асфальт, даже когда они наклонялись на поворотах, мчась сквозь лес Фонтенбло и пересекая поочередно тени от деревьев и залитые солнцем участки дороги. Воздух, бьющий в лицо, был прохладным в низинах и теплым на открытых местах.
Угол наклона на поворотах гораздо сильнее чувствуется на заднем сиденье мотоцикла, и Ганнибал ощущал ее позади себя и первые несколько миль старался снижать скорость, но потом она сама вошла во вкус, лишние пять градусов наклона уже не казались ей чрезмерными, она как бы слилась с ним, и они продолжали мчаться вперед через лес. Миновали живую изгородь из жимолости, воздух вокруг нее был таким сладким на вкус, что она даже ощутила его на губах. Вкус разогретого асфальта и жимолости.