Прелат был погружен в самые мрачные мысли, когда в кабинет вошел своей скользящей походкой его помощник.
— Я пришел узнать приказание вашего высокопреподобия относительно отца Бенедикта, — проговорил он вкрадчивым голосом. — С завтрашнего дня мы можем ждать его с часа на час. Вам угодно будет лично выслушать его объяснения?
— Объяснения? — резко возразил прелат. — Ни о каких объяснениях не может быть и речи! Если он подтвердит свои слова — в чем я не сомневаюсь — мне останется только строго наказать его. Я уже сообщил его святейшеству об этом случае и жду ответа, хотя знаю наперед, что мне будет предоставлено право действовать по своему усмотрению.
— Я тоже убежден, что вам будут даны самые широкие полномочия, — подтвердил приор, благоговейно глядя на потолок. — Нужно строго наказать дерзкого, оскорбившего святую католическую церковь, примирить ее с нами…
— Бросьте, пожалуйста, этот елейный тон! — нетерпеливо прервал настоятель своего помощника. — Вы знаете, я не люблю ханжества, в особенности когда между нами нет посторонних. Нам нужно не церковь примирять с собой, а оградить свой монастырь от опасности. Пример отца Бенедикта может вызвать подражание, а это пошатнет устои монастыря. Вот потому я и решил применить к Бенедикту высшую меру наказания.
Глаза приора вспыхнули торжеством, но он поспешил скромно опустить их. Прелат был в таком раздраженном состоянии, что следовало вести себя крайне осторожно.
Хитрый монах сразу догадался, что привело настоятеля в дурное настроение; он знал о визите графа и был убежден, что между братьями состоялся разговор о Бенедикте.
— Несомненно, здесь нужна высшая мера наказания, да как бы не помешал граф Ранек! — осторожно проговорил приор. — То есть я хочу сказать, что граф, вероятно, употребит все свое влияние, чтобы вымолить у вас прощение для своего воспитанника.
— В таких обстоятельствах я не поддаюсь влиянию брата! — сухо возразил прелат.
— Я знаю это, ваше высокопреподобие, хорошо знаю, — льстиво произнес монах. — Однако граф проявляет такой необычайный интерес к отцу Бенедикту, что может помимо вашего желания…
Приор вдруг умолк. Он боялся сказать лишнее, но тот факт, что прелат выслушал его предположение, убедительно свидетельствовал о ссоре, происшедшей между братьями из-за отца Бенедикта.
— Граф, очевидно, знает или, по крайней мере, догадывается, что ожидает его любимца, — еще тише и вкрадчивее продолжал монах после некоторого молчания, — и вряд ли пожелает…
— Вы, кажется, забываете, что здесь только я один могу чего-нибудь желать или не желать! — резко оборвал своего помощника прелат, гордо поднимая голову.