- Разве ты не знаешь? Сейчас врачи, чтобы заставить сердце работать, разрезают грудную клетку и вставляют внутрь... батарейку. И мы должны сделать так, чтобы ум резал сердце, завёл его и заставил работать.
- Как это?
- Я думаю, что это происходит тремя способами. Либо человек чувствует благодарность за благодеяния Божий, так что изнемогает и прославляет Бога. Либо он ощущает тяжесть своих грехов и с болью просит у Бога прощения. Либо он ставит себя на место человека, находящегося в трудном положении и сострадает ему естественным образом
- Геронда, я веду себя непосредственно, так, как чувствую. Это хорошо?
- Смотри, когда в сердце есть чистая и всецелая любовь к Богу, тогда каждое самопроизвольное движение сердца чисто. Но когда в сердце нет чистой любви, тогда нужно непосредственность ограничивать, потому что тогда это самопроизвольное движение сердца исполнено мирских токсинов.
- Что мне сделать, чтобы ограничить свою непосредственность?
- Ты разве не водила машину? В машине есть тормоза? Ну, скажи мне теперь, человек... без тормозов, что нужно сделать?
- Нужно поставить в сердце тормоза
- Да, ум должен тормозить сердце, потому что если сердце идёт впереди ума, то работает вхолостую. Тебе Бог дал много ума и большое сердце, но ты не пользуешься умом с тем, чтобы тормозить сердце, и потому оно у тебя работает вхолостую. Прежде чем что-то сделать - подумай и так работай над сердцем, которое тебе дал Бог, просто и с любочестием.
"От лишения,.. " (Лк.21,4)
- Геронда апостол Павел говорит: "Доброхотна бо дателя любит Бог" (2 Кор. 9,7). Я принуждаю себя, когда нужно что-то дать или сделать какое-нибудь доброе дело.
- Мы дети Божий, и наш долг делать добро, потому что Бог весь есть любовь. Видишь вдова, которая приняла у себя пророка Илию? Она была язычницей, но какую имела любовь! Когда пророк пришёл и попросил у неё хлеба, она сказала "У нас есть немного масло и муки, это мы съедим с моими детьми и умрём". Не сказала ему: "У нас ничего нет". И когда пророк, чтобы испытать её произволение, сказал ей сделать хлеб сначала для него, а потом для себя и детей, то бедняга сразу согласилась. Если бы в ней не было любви, у неё стали бы рождаться разные помыслы. "Мало ему, - думала бы она, - что я ему сказала, что у нас мало масло и муки, он ещё хочет, чтобы я сначала испекла хлеб для него!" Проявилось её расположение, чтобы нам был добрый пример. Мы читаем Священное Писание, столько всего в нём находим, а на деле как применяем его?
Помню, как на Синае дети бедуинов, которые не знали, что такое Евангелие, когда я им давал что-нибудь, то они делили это между собой, даже если я им давал совсем чуть-чуть. Всем доставалось понемногу. А если последнему не хватало, то каждый уделял ему от своей части.