Она зашагала к дому, сделав знак Эльриху следовать за ней. На веранде они нашли Бертрама и его жену, которые сидели за кофе и приветствовали старого знакомого с радостным удивлением.
— Господин Эльрих! — воскликнул доктор, протягивая гостю руку. — Вот это хорошо, что вы собрались к нам в Кронсберг! Ну, как же вы поживаете?
Эльрих не изменил своей утонченной вежливости; он в самых изысканных фразах выразил свою радость по поводу свидания, восхитился цветущим видом госпожи Бертрам, поздравил ее с тремя сыновьями, с которыми сейчас имел удовольствие познакомиться, и только тогда сел на предложенный стул.
— Я подцепила его по дороге из Биркенфельда, — сказала Ульрика. — Кстати, дело слажено; мы сторговались.
— Браво! Вы останетесь довольны покупкой! — воскликнул Бертрам и, обратившись к Эльриху, пояснил: — Фрейлейн Мальнер хочет купить здесь имение. Дело в том, что она не может жить без моих мальчиков и хочет быть поближе к ним.
— Я запрещаю вам такие шутки! — рассерженно крикнула Ульрика. — Вы прекрасно знаете, что я ухожу потому, что хочу покоя; ваши оглашенные мальчишки поднимают такой гвалт, что хоть святых выноси. В Биркенфельде я буду сама себе госпожа; пусть только попробуют сунуться ко мне, я им укажу дорогу!
Она грозно кивнула головой, но вдруг замолчала и стала прислушиваться; в саду опять поднялся шум. Многообещающие потомки доктора вцепились друг другу в волосы. Ганзель со свойственной ему скромностью захватил слишком много пирожных и, когда братья вздумали отнять их у него, стал обороняться и благим матом заорал:
— Тетя Ульрика! Тетя Ульрика!
Последняя не замедлила поспешить на помощь своему любимцу. Она бросила кофе и как хищная птица налетела на ссорящихся детей. Она давно усвоила прием, которым пользовалась Зельма для усмирения своих сыновей, а именно: схватила Адольфа правой рукой, Эрнста — левой и встряхнула так, что у них помутилось в глазах, а потом с торжеством взяла Ганса с его пирожными на руки и понесла на веранду.
— Кажется, фрейлейн Мальнер удивительно переменилась, — сказал Эльрих, который не мог прийти в себя от удивления.
Бертрам засмеялся.
— Она только притворяется еще сердитой, а на самом деле стала безобиднейшим существом. Она целый день воюет с моими детьми, но при этом невероятно балует их, а Ганзель просто превратил ее в свою рабу.
В самом деле, старшие мальчики, видимо, не слишком приняли к сердцу полученную встряску, потому что липли к тетке, как репейник, когда она с ярко-красным лицом взошла на веранду и объявила доктору, что он будет отвечать и перед Богом, и перед людьми за то, что растит таких безбожных шалопаев.