— Должна же буря когда-нибудь кончиться, — сказал Зоннек. — Может быть, они продержатся до тех пор.
— Может быть, но я не думаю, — пробурчал лодочник. — Наше озеро что раз захватит, того уже не вернет.
— Наверно, оба англичанина, как спортсмены, хорошие пловцы, — заметил Эрвальд. — Это единственное спасение для них, если лодка перевернется, а этого надо ждать каждую минуту.
Лодочник пожал плечами.
— Не особенно-то это поможет им при таком волнении, если поблизости не окажется помощи. Да, наконец, у них еще ребенок.
Все трое одновременно обернулись с восклицанием испуга.
— Ребенок? Господи! Неужели и мальчик в лодке?
— Да, я ясно видел маленького лорда, когда они плыли мимо; он сидел рядом с отцом у руля. — Лодочник вдруг замолчал и, защитив глаза рукой от дождя, стал зорко всматриваться. — Мачта сломалась, и весь такелаж полетел, хорошо еще, если через борт, иначе бот ляжет на бок, и все пропало.
Эльза взглянула вверх на окна и промолвила;
— Если бы Зинаида знала, какой опасности подвергается ее ребенок!
— Пусть не знает, — ответил Зоннек, — избавим ее хоть от тревоги. К счастью, она заперлась и ничего не видит и не слышит. Пойдем, Эльза, ты промокнешь насквозь, ветер гонит дождь прямо сюда. Там, дальше, сухо, а видеть ты будешь и оттуда так же хорошо.
Он отвел жену на другой, более защищенный конец веранды, а сам вернулся к Эрвальду. Тот до сих пор не сказал ни слова, а теперь тихо переговаривался о чем-то с лодочником, глядевшим на него с явным испугом.
— Нет, — ответил он вполголоса, — давайте мне, что хотите, я не соглашусь! Это называется искушением Бога.
— В чем дело? Что ты затеваешь? — спросил Лотарь, услышав последние слова.
— Хочу ехать, — коротко сказал Рейнгард, движением головы указывая в сторону озера.
— В такую-то бурю? Бог с тобой! Это безумие.
— Я это и сказал барину, — вмешался лодочник, — но барин не хочет слушать.
— Будь благоразумен, Рейнгард! Это невозможно. Уж если большой, крепкий бот не выдержал, то буря и подавно разобьет те ореховые скорлупки, а твоя жизнь нужнее, чем жизнь какого-нибудь Марвуда.
— Марвуд пусть сам спасается, если может, но ты ведь слышал, в лодке ребенок, единственный сын Зинаиды; его необходимо спасти, по крайней мере, необходимо попытаться. Так вы не едете? — обратился он к лодочнику. — В таком случае найдите мне охотника среди ваших товарищей. Пусть требует, сколько хочет, я заплачу.
По лицу лодочника видно было, что он сомневается в его здравом рассудке.
— Верю, — ответил он, — только никто не пойдет, нечего и спрашивать. Предложите хоть бочку золота, жизнь им дороже.