Малютка серьезно и рассудительно кивнула головкой и осторожно прижалась теплым розовым личиком к холодеющей щеке умирающего отца.
Глубокая тишина царила в комнате, наполненной сиянием заходящего солнца. Зоннек стоял не шевелясь, крупные слезы медленно катились по его щекам. Он смотрел на друга, которого знал молодым и счастливым, один-единственный ложный шаг которого бросил его в пучину тревожной, беспорядочной жизни и к которому теперь приближалась избавительница-смерть.
— Конец! — тихо проговорил Вальтер, прикладывая руку к груди мертвого, в которой больше не ощущалось признаков жизни.
Маленькая Эльза подняла головку и со счастливой улыбкой посмотрела на мужчин.
— Папа заснул! — прошептала она.
Зоннек нагнулся, взял девочку на руки, крепко прижал к себе и проговорил прерывающимся голосом:
— Да, Эльза, он спит… И это хорошо для него, очень хорошо! Оставим его спать!
Германский генеральный консул фон Осмар был в Каире очень видным человеком. В силу своего служебного положения он был главой немецкой колонии, а богатство и многочисленные связи в высших сферах делали его влиятельной личностью. В его превосходном гостеприимном доме собирались сливки общества; в нем появлялся каждый более или менее именитый иностранец, и быть принятым в этом доме считалось честью.
Осмар овдовел много лет тому назад и не женился вторично из любви к дочери, не желая навязывать ей мачеху. Он был рад, что она еще не выказывает желания выходить замуж и совершенно равнодушна к многочисленным поклонникам, окружающим ее, красивую и богатую девушку; он ничего не имел против того, чтобы отсрочить разлуку с дочерью на возможно продолжительное время.
Осмар сидел в своем кабинете с лордом Марвудом, пришедшим с полчаса тому назад. Разговор шел, очевидно, о серьезном предмете, потому что лорд, вопреки обыкновению, говорил много и обстоятельно и в настоящую минуту выжидательно смотрел на консула.
Тот выслушал его спокойно и внимательно и так же спокойно ответил:
— Я давно заметил, что целью ваших посещений является моя дочь, а сообщенные вами сведения о вашей семье и состоянии вполне удовлетворяют меня. Но здесь дело прежде всего в согласии Зинаиды. Я предоставляю ей полную свободу следовать влечению своего сердца, но, говоря откровенно, до сих пор не замечал, чтобы она питала к вам какое-то чувство.
— Я еще не пытался объясниться с мисс Зинаидой. Я полагал, что корректность требует, чтобы я обратился сначала к вам и попросил вашего согласия и содействия.
— Совершенно верно, и я ценю ваше доверие, но у моей Зинаиды своевольная романтическая головка; она рисует себе мир и жизнь совсем иными, чем они есть в действительности. Она хочет, чтобы ее любили и добивались ее любви. Если отец, передав ей самое прозаическое предложение, станет ходатайствовать за претендента, то она наверняка ответит отказом. Я это знаю; я не раз бывал в таком положении, и именно потому, что мне не хочется, чтобы вы потерпели неудачу, я советую вам поступить иначе.