Собственно, основное положение софистики — «человек есть мера всего истинного, что оно есть истинное, и ложного, что оно — ложное» — представляет собою не что иное, как категорическое отрицание всеединого, безусловного сознания. Всякое сознание, как тако[во]е, с этой точки зрения, только человечно, антропологично, а потому — только индивидуально. Если это верно, если над сознанием человеческого индивида нет другого сознания, единого, всеобщего, безусловного и в этой своей сверхпсихологической безусловности действительного, — тогда софисты правы. Тогда человек с его хаосом противоречивых суждений обо всем и в самом деле — мера всего, и нет никаких объективных оснований — предпочесть одно из двух противоречивых суждений другому.
Софистика, как известно, была побеждена тем сократическим требованием, которое выражается в изречении дельфийского оракула — «познай самого себя». Сократ, а вслед за ним и Платон, показали, что в самопознании или самосознании человек приходит к объективной идее, т. е. к сверхъиндивидуальному, вселенскому и безусловному сознанию.
Идея, как ее понимал Платон, не исчерпывается такими определениями, как «понятие» или «сущность»; ибо идеи, по Платону, не только «понимаются» или «сознаются» людьми: они обладают независимым, отрешенным от людей существованием и сознанием, но сознанием не индивидуальным, не психологическим, а сверхъиндивидуальным, ибо идея по самому существу своему есть вселенское. Этот мир идей, объективно связанных связью единого, есть именно вселенское, безусловное сознание в отличие от сознания индивидуального, объективная мысль — истина. И сознать, по Платону, именно и значит — вспомнить, найти в глубине моего индивидуального сознания эту вселенскую мысль, всеохватывающую и единую для всех.
Как относится эта объективная мысль–истина к моим переживаниям; в каком смысле она их в себе объемлет и охватывает? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно принять во внимание, что сами по себе мои представления, чувства и вообще психические переживания — не истина и не ложь. Истинными или ложными они становятся лишь с той минуты, когда я пытаюсь со–знать их объективную связь и утверждаю эту связь в суждении. Круглое, красное, зеленое, вкусное, твердое и тому подобные отрывочные представления сами по себе — не истина и не ложь; но с той минуты, когда я скажу — это дерево зелено, или — это дерево красно, я буду иметь представления истинные или ложные. Истинным или ложным может быть лишь синтез тех или других содержаний сознания, а не отдельные содержания сознания сами по себе, взятые в отрыве одно от другого. Ложным будет такой синтез, который представляет собою продукт только моего индивидуального усмотрения или мнения. Напротив, истинным будет синтез общезначимый или безусловный.