Теперь я истолковал этот жест совсем по-другому:
– Для них? - спросил я.
Он вздрогнул.
– Что ты! Нет, Жоржи. Для самого себя. Если вдруг струшу. Чтоб не стать предателем.
Это были смелые и благородные слова, я я проклял фанатиков, исковеркавших душу такого прекрасного потребителя, как Гэс. С моей точки зрения, это было равносильно убийству. Сколько пользы мог бы принести Гэс, работая и покупая товары, принося прибыль своим собратьям во всем мире! Он мог бы иметь семью, растить детей, которые в свою очередь стали бы потребителями. Больно видеть, что такого человека превратили в фанатика и скопца.
Я решил непременно помочь ему, как только удастся провалить всю организацию. Херера не виноват. За все обязаны ответить те, кто настроил его против существующего порядка вещей. Есть же способы излечивать таких околпаченных простофиль, как Гэс. Я наведу справки… Нет, пожалуй, не стоит. Люди любят делать поспешные выводы. Я уже представил себе, как иные скажут: "Конечно, у меня нет оснований сомневаться в Митче, но, по-моему, он зашел слишком далеко…" "Да, "консы" остаются "консами" - это всем известно". "Я не хочу сказать, что не доверяю Митчу, но…"
К черту Хереру! Пусть сам расхлебывает кашу, которую заварил. Человек, решивший поставить все с ног на голову, не должен сетовать, если и сам полетит вверх тормашками.
Дни казались неделями. Херера редко разговаривал со мной. Но вот однажды вечером он неожиданно спросил:
– Ты когда-нибудь видел Наседку?
Я ответил, что нет.
– Тогда пойдем со мной. Могу показать. Не пожалеешь.
Мы прошли по коридорам до шахты лифта и прыгнули в грузовую клеть. Я зажмурился. Если глядеть, как мелькают этажи, можно потерять голову от страха. Сороковой, тридцатый, двадцатый, десятый, нулевой, минус десятый…
– Прыгай, Жоржи! - крикнул Херера. - Ниже только машинное отделение…
Я прыгнул.
На минус десятом было темно, с бетонных стен сочилась вода. Потолок покоился на огромных опорах. Коридор, куда мы вышли, заполняла сложная сеть труб.
– Система питания, - пояснил Херера.
Я поинтересовался, из чего сделаны массивные перекрытия.
– Бетон и свинец. Чтобы не пропускать радиоактивные лучи. Бывает, Наседка болеет. Рак. - Он сплюнул. - Тогда она никуда не годится. Приходится сжигать, если вовремя не отхватишь… - Херера красноречиво взмахнул мечом.
Он распахнул передо мною дверь.
– А вот и ее гнездышко, - сказал он с гордостью. Я взглянул, в дыхание замерло у меня в груди.
Передо мной был огромный зал с куполообразным потолком и бетонным полом. Малая Наседка заполняла его почти целиком. Серовато-коричневая, словно резина, масса в форме полушария, метров тринадцати в диаметре. В эту пульсирующую массу впивались десятки труб; она жила и дышала.