– А что будет с рыбаком? - спросил он невинным тоном.
Энвер-паша отсоединил присосавшуюся пиявку.
– Служба на галерах султана, - ответил он, стараясь, чтобы голос не дрогнул. - Рыбак привык к морю.
– Но без богатств?
– Возможно. - Паша откинулся назад в предвкушении часа-другого профессиональных хореографических развлечений. - Раз в десять лет один из наших кораблей попадает в столь отчаянное положение, что освобождает и вооружает даже галерных рабов. Кое-кто из таких неудачников порой выигрывает схватку. Редкий капитан - из тех, кого море еще не ожесточило за пределами человеческой благодарности, - может наградить раба, который сражался, совершил великие подвиги и уцелел. Это всего лишь может случиться… и, безусловно, у него не больше шансов разбогатеть, чем у мальтийского рыболова. - Голос Энвера-паши гудел рассудительно. - Так чего же мы лишили его?
Ученый выразил согласие, закрыв за собой двойные двери. И заторопился, стараясь поскорее оставить афинский дворец паши, поскольку вид античных хором, перестроенных под исламские вкусы, расстраивал его. Иные, более достойные стопы должны попирать эту землю… Быть может… и его собственные могли бы облагодетельствовать ее. Однако подобные мысли исчезли сами собой, пока облаченные в шелка янычары выдворяли ученого. Оказавшись снаружи, он постарался отвратить взгляд от обесчещенного Акрополя над головой.
"Сколь чудовищно, - думал он, пробираясь верхом на осле по замусоренным улицам прежде великих Афин, - что люди могут существовать, не почитая богов, Платона и античность. Как вовремя переродилась прежде непокорная цивилизация!"
Год 1487. Я поступаю на службу к мастеру избранного
мной дела и встречаюсь с новыми и жуткими людьми при
самом удачном стечении обстоятельств
– Я прибыл в Триполи потому, что устал от Европы, - проговорил адмирал Солово, - и привез с собой сведения о том, что там пытаются сделать.
– Так они, наконец, решили чем-то заняться? - спросил пожилой собеседник. - Я никогда не слыхал о сколько-нибудь разумных устремлениях в этих краях, а в отличие от вас… я стар.
– У меня ум старика… - парировал Солово. - К тому же при вашем возрасте вам не случалось испытывать на себе тамошней лихорадочной суеты, охватившей ныне всю Европу. Посему меня одолело стремление к жизни… рассудочной и понятной. Подобное кажется нереальным, однако усердие приводит ко многим несчастьям, физическим и духовным, что, впрочем, не отвращает ни глупцов, ни философов.
Старик поднял глаза от звездных карт великолепной работы и принялся разглядывать адмирала в неровном свете свечи.