– Прогресс, Лэнг, – сказал голос Барнса. – Прогресс – это хорошо для всех.
Он замолчал, и я вновь скользнул биноклем влево – как раз вовремя, успев застать его улыбку.
– Послушайте, – сказал я, добавляя в голос нотки беспокойства, – дайте мне просто поговорить с ней, пожалуйста.
Краем глаза я видел, как Франциско выпрямляется на стуле. Нужно было срочно успокоить его, снять напряжение, так что я отвел руку с телефоном в сторону и застенчиво улыбнулся ему через плечо:
– Это моя мама. Переживает за меня. При этом мы оба тихонько засмеялись.
Я снова прищурился в бинокль. Барнс стоял рядом с «тойотой», Сара по-прежнему сидела в машине, но уже с телефонной трубкой, а Умре наблюдал за ней.
– Томас?
Ее голос звучал тихо и хрипло.
– Привет, – ответил я.
Пока мы беззвучно обменивались мыслями, в трубке стояла шипящая тишина. А затем Сара произнесла:
– Я жду тебя.
Именно это мне и хотелось услышать.
Умре тоже что-то сказал, но я его не расслышал. Барнс нагнулся в открытое окошко и забрал телефон у Сары.
– Сейчас не до этого, Том. Успеете еще наговориться, когда выберешься оттуда. – Он улыбнулся. – Та к что, есть какие-нибудь мысли, а, Томас? Может, поделишься? Хоть словечко? Всего одно: да или нет?
Я стоял у окна, наблюдая за наблюдавшим за мной Барнсом, и выжидал – ровно столько, на сколько хватило наглости. Мне хотелось, чтобы он прочувствовал величие моего решения. Сара ждала меня.
Прошу тебя, господи, сделай так, чтобы все получилось!
– Да, – ответил я.