Я вернулась к первой странице и перечитала план. Нет, о возможной причастности к убийству кого-либо из постояльцев гостиницы даже не упоминалось.
Но так не бывает. Бывает так: следователь полностью профнепригоден, и дело представляет собой набор случайных фактов, никак не систематизированных. А если из допросов, запросов и постановлений видно, что следователь не осел, и более того, что он целенаправленно отрабатывает какой-то вариант, и делает это на совесть, — значит, отработка других версий почему-то не входит в его планы.
Допустим, сначала он был во власти одной версии, да и оперативники настаивали.
Но ведь-версия о причастности Бурова не подтвердилась. Почему бы в таком случае не начать работать по другим?
Вернулся следователь, дыша ароматами химкомбинатовской столовой. И я прямо спросила его, почему встало расследование.
Следователь помялся, пряча глаза, а потом шумно вздохнул и решился.
— Конечно, знал я про актеров. И все знали. Только не велели нам соваться.
— Кто не велел?
— А это вы у прокурора спросите. Кто-то ему из Москвы звонил.
— Из Москвы? — удивилась я. — А не из Питера?
— Нет, из Москвы. Из Генеральной. Попросили уважаемых людей не трогать, чтоб даже не упоминались.
Я задумалась.
— А вас это не насторожило? Раз просят, значит, у кого-то рыло в пуху?
— Возможно. Но мне до пенсии доработать надо.
— А сколько вам осталось?
— Восемь месяцев. Куда я подамся, если меня из прокуратуры вышвырнут?
— Так уж и вышвырнут, — усомнилась я.
— Да, вот так и вышвырнут. Вам в больших городах хорошо. А у нас, по сути, большая деревня. У меня приусадебного хозяйства нету, так что даже на рынок торговать не пойду. Только на комбинат юристом идти, так там все вакансии на сто лет вперед забиты, дети и внуки нынешних юристов в очереди стоят.
— А вы сами-то что думаете, при делах съемочная группа?
— Уж не знаю, при делах или нет, — неожиданно сварливо сказал следователь, — а то, что вели себя тут, как скоты, это точно. Водку жрали, порядок нарушали, весь город переполошили, это точно. В гостинице перекрестились, когда они наконец съехали.
Я полистала дело. Вот почему оно такое тоненькое. Могло быть повнушительней, если бы не звонок из Москвы.
— А вы для себя не пытались выяснить про съемочную группу? Что за отношения у Буровой были с ними?
— Я вообще-то Пилю знал еще при жизни, — вздохнул следователь. — Шустрая была девушка, очень общительная. И очень принципиальная. Правду-матку резала, никого не стеснялась. У меня вообще-то первая версия была — что-то она разнюхала там в гостинице, и за это ее убрали. Чтобы рот не раскрывала. Но там люди-то прозрачные, в «Ковчеге». Кому это надо было? Вроде у них все нормально в бизнесе.