На вечере Оливия сразу же бросилась танцевать, твердо решив, что ни за что не покажет Гилу, несколько огорчила ее их размолвка. Не имея привычки к спиртному, она, тем не менее, выпила один за другим пару бокалов вина. Алкоголь подействовал сильнее в сочетании с пьянящим голову чувством успеха: «новый имидж» Оливии вызвал преувеличенное внимание мужской половины гостей. Она сама чувствовала себя непривычно развязной, крикливой, грубой. Ее смех все чаще переходил в глупое хихиканье, ее манера танцевать становилась все более вульгарной, а поведение в целом с каждой минутой все сильнее смахивало на откровенное заигрывание с мужчинами. Однако в толпе она все время искала глазами Гила, решив, что он должен видеть, как она хорошо проводит время, несмотря на его неодобрение, вызванное ее внешним видом и манерой держаться.
Однако она обнаружила, что внимание Гила обращено не на нее, как прежде, а на некую блондинку, подобную сильфиде, причем он проявлял к ней явно повышенный интерес. Оливия не была готовой к удару, который тут же нанесла ей ревность прямо в самое сердце.
Когда танцевавший с Оливией партнер, его звали Эндрю, предложил выйти из дома, чтобы отдышаться, она охотно согласилась, ясно осознавая лишь одно — она ни секундой больше не сможет вынести, как Гил любезничает с другой женщиной.
Но в саду, в беседке, густо увитой зеленью, куда Эндрю привел Оливию, ей сразу же стало очевидным, что вовсе не свежий воздух был у него на уме. Его поцелуй застал Оливию врасплох, и поскольку она, одурманенная вином, воспротивилась не сразу, Эндрю решил: раз протест не последовал, значит, можно позволить себе кое-что еще. Прежде чем Оливия сообразила, что происходит, тоненький лиф ее платья начал спускаться вниз с ужасающей быстротой.
Последовавшие за этим мгновения отложились в сознании Оливии как сумбурный кошмар.
Она не успела еще предпринять что-либо сама, как увидела, что тело Эндрю отрывается от нее, легко приведенное в движение какой-то внешней силой, и между ними возникла мощная фигура Гила, лицо которого превратилось в маску гнева.
— Чем вы тут, черт побери, занимаетесь? — крикнул он, жестко выговаривая каждое слово.
— Думаю, вас это ни в коей мере не…
— Заткнись, — властно оборвал Гил задиристого Эндрю.
Тому было достаточно единственный раз взглянуть на каменное лицо Гила, чтобы моментально подчиниться.
— Ну? — ледяной взгляд Гила пронзил Оливию.
— Мы… Я… — У Оливии слова застревали в горле. Она готова была провалиться сквозь землю: пусть разверзнутся земные недра и поглотят ее. Она остро ощущала, как впился в нее глазами, словно ястреб, Гил, отмечая смену выражений ее лица и, что хуже всего, оглядывая каждый дюйм ее только что обнажившихся верхних полукружий грудей.