Во время ужина Гил умышленно направлял разговор на более общие темы: они обсуждали свои музыкальные и театральные пристрастия, сравнивали постановки на сценах Нью-Йорка и Лондона.
Сначала Оливию обеспокоила такая перемена настроения Гила. Она все еще находила странным и почти нереальным то, что они вообще ужинают вместе, не говоря уж об обмене взглядами на искусство. Однако постепенно она почувствовала себя немного свободнее.
Теперь в нем было что-то от того молодого человека, которого она знала пять лет назад. Тогда они обнаруживали столько точек соприкосновения! Разве удивительно, что она до сих пор не может забыть его?
Незваная мысль пришла столь внезапно и неожиданно, что у Оливии перехватило дыхание.
В восемнадцать лет ей не составляло труда признать, что она любит, но теперь, пять лет спустя, об этом даже подумать было страшно. Однажды такое признание сделало ее уязвимой, и ей становилось не по себе при мысли о возможности во второй раз перенести подобный удар.
Однако, несмотря на отчаянные попытки Оливии вновь соорудить вокруг себя защитные барьеры, все они были сметены могучей силой его обаяния.
Теперь, когда Гил сидел напротив Оливии на расстоянии протянутой руки, было невозможно скрыть правду о ее отношении к нему. Она безумно любит его, и никакими мудрствованиями этого не изменить.
Оливия нахмурила брови, сообразив, что Гил задал ей вопрос.
— Прости, что ты сказал?
— Я спросил, видела ли ты новый мюзикл Ллойда Уэббера.
Оливия неопределенно пожала плечами. Она едва пригубила вино, но чувствовала себя почти пьяной от той неотвязной мысли, что засела в ее голове: а любит ли он ее?
— Нет, — наконец произнесла Оливия. — То есть, не думаю, что видела.
Гил удивился.
— Меня подводит мое воображение или ты не можешь сосредоточиться?
Неужто ее рассеянность так бросается в глаза?
Гил наклонился к ней так, что его теплое дыхание овевало ее щеку, а ее ноздри наполнились тонким ароматом лосьона после бритья, употребляемого Гилом.
— Тебя не станет шокировать мое признание: да, мне довольно трудно сосредоточиться.
Гил с вожделением смотрел на то место, где улеглась одиночная жемчужина кулона, и молчал.
Оливия ощутила, как жар прилил к ее груди, как отвердели соски. Она немного пошевелилась, подвинулась ему навстречу. Она чувствовала себя такой взволнованной, что пульс участился.
— Почему бы тебе не выйти в фойе? Я попрошу, чтобы нам принесли кофе, — мягко предложил Гил.
Оливия кивнула, решив, что ей действительно нужно подышать свежим воздухом. Она так сильно реагировала на близость Гила, что влечение, кажется, почти выходило из-под контроля. На пути в фойе она оглянулась и чуть не столкнулась с одним из молодых парней, как раз встававшим из-за стола.