И многочисленные исследователи жизни Блоков благополучно тиражировали этот, устраивавший официальную пропаганду статус героини. И все семьдесят лет мастерски увертывались от прямых ответов на, казалось бы, примитивный, но принципиальный вопрос: почему? ну почему столь дорогие друг другу мужчина и женщина, не сумели быть счастливы вместе?
* * *
В России жена великого поэта - должность совершенно особая. Жена великого поэта в России всегда сказуемое при подлежащем. Ее жизнь, личность, вся ее самобытность традиционно рассматриваются лишь в контексте их полезности (либо вредности) в качестве штриха на уникальном полотне великой жизни ее великого мужа.
Набор критериев стандартный: понимала - не понимала, ценила - не ценила, поддерживала - нет и т. д. Жены заметных русских поэтов - вообще писателей, композиторов, актеров, живописцев и далее по списку -одновременно козы отпущения и бойцы невидимого фронта. Академические энциклопедические словари испещрены фамилиями олимпийских чемпионок, киноактрис и прославленных ткачих. Места для Софьи Андреевны Толстой, Натальи Николаевны Гончаровой и Любови Дмитриевны Менделеевой в них не осталось.
Конечно, это не совсем честно, но правилам игры не одна сотня лет. И бороться с такой инерцией сродни маленькому подвигу. Рассчитывать на победу в этой борьбе можно никак не раньше, чем канет в небытие один из главных постулатов русского бытия - курица не птица.
К тому же, и сама история не удосужилась подбросить нам сколько-нибудь убедительного прецедента. Судьбы в той или иной мере верных спутниц жизней Пушкина и его последователей не особенно и претендовали на этакую самость. Половины наших гениев, как правило, смиренно и с переменным успехом тянули лямку полубесплатного приложения и занимали - в лучшем случае - одну из многочисленных ниш где-то между позициями музы и хранительницы очага. Пушкины ведь никогда не числились мужьями Гончаровых. Всегда было ровно наоборот.
Любовь же Дмитриевна Менделеева попыталась стать первой, чье имя может следовать за именем славного мужа не в скобках, но через тире. И в известной мере это ей удалось. Во всяком случае, холодный рассудок не позволяет нам так же громко назвать ни одного другого имени не только до нее, но даже и после.
Ахматова? Да что вы! Случай с Анной Андреевной - вообще курьез. Ахматова сама умудрилась быть причисленной к причту великих поэтов России. И уже фамилии ее шедших за Гумилевым мужей звучали как «Гончарова».
Нет: Любовь Дмитриевна тут совершенно уникальна. Но уникальность эта пришла к Менделеевой-Блок не задним числом. Она явилась результатом целого ряда волевых решений нашей героини. И первым, достойным самого неподдельного уважения, мы назовем несокрытие ею от нас документальных свидетельств их с Блоком двадцатилетних отношений. Бережно сохранив переписку с мужем, Любовь Дмитриевна еще и отважно (и, по-видимому, без каких-либо существенных изъятий) передала ее поколениям потомков.