– Как же можно жениться на женщине, у которой есть муж?
– Ты же сказала, что ее муж погиб.
– Пропал без вести. Как и наш папка.
Иван вздохнул. Прислушался. Долго смотрел в потолок. Снова вздохнул:
– Вот война!.. Все перемутила, тварь проклятая. Без вести – это еще не значит, что погиб. Я ведь тоже пропавший без вести. И я, и отец, и Нестер Андреенков. Нестер погиб. Отца я сам похоронил. А я пока еще живой. Так что нельзя мне умирать. Не все пропавшие без вести мертвые.
В печи за раскаленной дверочкой потрескивало. Веяло мягким печным теплом.
– Иван, а ты своего отца во сне видишь? – спросила Шура.
– Вижу. Сегодня видел. Час назад. И раньше тоже. Он мне часто снится.
– Живого? Ты его живым видишь?
– Живым.
– И я вижу отца живым. Может, тоже где-нибудь в плену. Война кончится, все домой вернутся.
– Поскорее бы она кончалась.
– Расскажи мне о своей деревне. Ты так ничего и не рассказала.
– Деревню нашу сожгли. Вначале казаки, несколько дворов. А потом немцы. А потом снова полицейские жгли и жандармы. В первый раз Курсант и наши прудковские мужики отбили дворы, не дали жечь. Но потом… А до войны была очень красивая деревня. Дома стоят по берегам пруда и оврагов. Некоторые забрались прямо в овраг. Весной все вокруг пахнет черемухой. В августе – хлебом. Вокруг деревни – поля. А сейчас, зимой, снег хрустит так, что, если кто-то идет по большаку, его за километр слышно.
– Ты красиво умеешь рассказывать. Ты много читаешь?
– Здесь нет русских книг.
– Сколько классов ты окончила?
– Шесть. Седьмой не успела. Хозяйка не запрещает мне брать из шкафа в гостиной книги. Но они все на немецком языке.
– А наше село стоит в лесу. Среди сосен. Летом, в жару, пахнет смолой. Вода в речке прозрачная. Глянешь с берега, и видишь, как по дну пескарики ходят, прозрачными хвостиками шевелят. А вечером мать корову доит. Целое ведро молока. Процедит его через двойную марлю и разольет по горлачам. До утра оно отстаивается. Брат любил парное молоко, а я нет. Я всегда пил холодное, утрешнее. Оно мне казалось вкуснее. А парное коровой пахнет.
– Как звали вашу корову? – спросила Шура.
– Лысеня. У нее характер очень вредный. Однажды мы с Санькой уснули в полях. Мать послала коров пасти, а мы уснули. Так она с нас кепки сняла и сжевала. Мы с братом испугались, коров пригнали и ночевать на сеновал полезли, чтобы дома не появляться. А сестры нам хлеб носили. Двое суток на сеновале прятались. А Саньку девки любят. Я это знаю.
– Он красивый. Высокий. Добрый. – Шура посмотрела на Ивана и улыбнулась. – Ты похож на него. Особенно глаза и голос. Только ростом поменьше.