– Слушай мою команду! – Воронцов встал на колени, перекинул через голову ремень ППШ, сдвинул его за спину и достал из кобуры второй пистолет. – Сейчас пойдем на прорыв! Прорываемся по тому же маршруту, по которому двигались сюда! Группироваться вокруг меня и Радченко! Раненых не бросать! Приготовить гранаты!
Он выбрасывал в серое пространство отрывистые фразы и видел, как напряженно, с надеждой слушают его бойцы. И, оглядываясь на эти осунувшиеся от усталости лица, на мгновение вспомнил прорыв под Жарами, два года назад, когда он со своим взводом выходил с остатками 33-й армии к Юхнову. Все было точно так же. Но тогда их окружили со всех сторон. Теперь же за спиной дымилось гнилым туманом незамерзших озер болото. Когда танки смяли второй взвод, несколько человек бросились выламывать шесты и ринулись в болото. Вскоре, один за другим, они исчезли в дымящейся топи. По поверхности гнилого озера плавали одни шесты, и их уже покрывал снег.
– Туда! Пройди по следу и подай знак, если там кто есть! – И «Кайзер» качнул стволом винтовки в сторону молодого ельника, куда уходил свежий санный след.
Бальк взял на изготовку, пригнулся и нырнул в ельник. Он бежал по снегу, как куница, догоняющая белку. Где-то там, за деревьями, спасалась бегством его добыча. Он чувствовал, что вот-вот настигнет ее, и это прибавляло сил, азарта и осторожности. Когда след поворачивал, он останавливался, отводил штыком еловую лапку и выглядывал за поворот. Наконец впереди, совсем рядом, послышались шаги. Бальк придавил приклад к плечу. Огляделся. «Кайзер» остался где-то далеко позади, на дороге. Несколько раз он окликал Балька, но Бальк молчал, чтобы не обнаружить себя.
– Стоять! – выкрикнул он по-русски, выступив из-за белой колонны ели.
Штык его «маузера» качнулся на уровне головы сидевшего в снегу ивана. Палец лежал на спусковом крючке. Можно было стрелять. Тем более что в плен брать раненых…
Один из иванов, тот, который сидел в снегу, был не ранен, более того, это оказалась женщина. Бальк это понял уже в следующее мгновение. Толстая коса темно-русых волос вывалилась из-под сбившейся на затылок шапки из белого каракуля и лежала на снегу, когда русская наклонилась к раненому, лежавшему на санках. Раненый, похоже, был без сознания, а возможно, уже мертв. Но Бальк лишь скользнул по нему взглядом, его интересовала женщина. Он узнал ее.
– Оленуха! – сказал он.
В следующее мгновение Оленуха выхватила из-за отворота полушубка небольшой офицерский «вальтер» и направила его в Балька. Бальк опустил винтовку и сделал Оленухе знак, чтобы она сделала то же. Рука ее задрожала, но «вальтер» она не опустила.