— Что угодно тебе, родич? — вежливо спросил Лазар.
Младшие фэйри всегда радовались, когда старшие — или даже дети старших — называли их «родичами». Это была высшая степень уважения. А за уважение фэйри платят равным почтением. И добрыми услугами.
Пэдфут тоже решился заплатить, хотя многие младшие так же презирали полукровок, как и старшие фэйри.
Он забежал вперед, перегородил путь, так что мул Лазара забил копытом, а ослик встал, как вкопанный, и Ортанс почувствовала, как он дрожит.
— Беда! Грядет беда! Берегитесь! — пролаял Пэдфут.
Сердце Ортанс сжалось. Пэдфут не мог ошибиться. Это была его природа: предупреждать о беде. Как природа Баньши — петь песню смерти…
— Я погибну? Или мы оба? — спокойно спросил Лазар.
— Возможно.
— Нынче ночью? На дороге?
— Нынче ночью — возможно. Не на дороге. В конце пути.
— Мы сможем спасти это дитя?
— Возможно… Ничто не решено. Но беда придет. Она откроет ей дверь, — Пэдфут взмахнул когтистой лапой, указывая на Ортанс. — Но впустишь беду ты. Твое сердце, полное жалости. Оно станет источником беды.
— Мы можем как-то избежать?..
— Нет. Неизбежно. Ты не отвергнешь страждущего. А за ним придет беда…
— Хвала тебе, родич, за то, что предупредил нас.
Лазар полез в дорожную сумку и бросил Пэдфуту весь хлеб, который они брали на дорогу. Тот поймал его пастью, мгновенно увеличившейся в размерах, проглотил — и, превратившись в ком темной шерсти, откатился в сторону от дороги.
— Значит, беда, — грустно сказал Лазар. — Что ж, мы к ней готовы.
Остаток пути они проделали молча, с помощью магии придав усталым животным силу и такую скорость, какую на самом деле мул и осел не могли развить, да и не всякий благородный конь смог бы.
Приют был погружен в сон. Их встретила чета брауни, Бурдон и Фурми. Фурми заворковала при виде малышки, поспешила прижать ее к груди и унести. Ортанс знала: у брауни сейчас же придет молоко, и она сможет покормить измученную кроху. И это молоко сделает малышку здоровой и спокойной, и та часть ее сущности, которую она унаследовала от отца-никса, проявится уже в ближайшие дни. Такова магия брауни. Бурдон повел Лазара и Ортанс на кухню, где для них был накрыт ужин — свежий и горячий. Свежим и горячим он оставался последние шесть часов: с того момента, как его приготовили. Такова магия баруни… Милая, домашняя магия брауни.
В Яблоневом приюте было много брауни. Но ни один из них не годился в воины.
5.
Ортанс и Лазар ели молча. Неспешно.
О чем думал Лазар, Ортанс даже не догадывалась. Наверное, о чем-то возвышенном.
Сама она благословляла ту физическую выносливость, которую оставил ей в наследство тот сидхэ, который двадцать лет назад соблазнил ее мать. Ее отец, которого она никогда не видела и не желала называть отцом.