В большой светлой комнате кровати стояли по стенам, а середину занимал большой квадратный стол с высокими бортами — манеж для ползунков, их прогулочная площадка.
Некоторые дети спокойно лежали в кроватках, другие сидели, или, держась за сетки, пытались становиться на ножки. Но самое интересное происходило в манеже.
Вот один малыш, лежа на спине, изо всех сил бьет свою щеку резиновой игрушкой. Другой лежит на животе и, приподнявшись на локтях, упорно смотрит на нее, незнакомую тетю. Ирина Андреевна мотнула головой, ласково улыбнулась малышу и была награждена ответной улыбкой беззубого рта.
Вдруг раздался отчаянный плач. Произошла авария. Двое следопытов ползли навстречу друг другу, возможно с самыми мирными намерениями, но, не рассчитав расстояния и скорости движения, стукнулись лбами и разревелись. Няня погладила одного, перенесла на кроватку другого, и мир был восстановлен.
Раиса Яковлевна останавливала внимание Ирины Андреевны только на тех детях, у которых не было ни родителей, ни близких родственников. Таких много, большинство. Дети разные — черноглазые и голубоглазые, веселые и грустные, озорные и спокойные. Ирине Андреевне не хотелось признаться, что пока ни один из них не привлек ее внимания. Она только спросила:
— У вас и постарше есть дети?
— Да, мы сейчас пойдем к старшим, — ответила Раиса Яковлевна.
Старшая группа! Ирина Андреевна, работая в школе, привыкла называть старшими учеников девятых и десятых классов. Мальчишки были выше ее ростом, говорили баском. А тут старшими оказались трехлетние малютки!
Дети одевались после дневного сна. Они сами надевали лифчики, штанишки, многие даже умели зашнуровать ботинки и только завязывать шнурки бежали к няне. С большим или меньшим успехом, но все застилали свои кроватки. И проделывалось это серьезно, с явным усердием.
Ирина Андреевна стала в сторонке, у окна. Раиса Яковлевна тихо, так, чтобы дети не могли услышать, сказала ей:
— Обратите внимание на девочку вон там, в самом углу. Она застегивает лифчик другой девчурке. Видите? Голубоглазая, с пышными волосами. Это Галя. Судьба ее трудная, как у всех наших детей, и девочка она нервная. Но очень способная, умная, хорошо поет, слух изумительный.
Галя сразу почувствовала, что о ней идет разговор. Она зарделась и спряталась за спину девочки, которой застегивала лифчик. А та, ничего не понимая, удивленно посмотрела на Галю, потом на незнакомую тетю. И тут Ирина Андреевна встретила взгляд больших темных грустных глаз. Быть может, эти глаза казались такими большими потому, что они украшали худое, бледное личико. Ирина Андреевна спросила Раису Яковлевну: