Он уже поднял с пола чемоданчик, оглянулся на Капку, предложил тихо:
— Ты остынь. Я через пару дней возникну. Захочешь, заберу с собой. Не прогоришь, клянусь мамой!
Капка ничего не ответила, отвернулась к окну, заметила черную фигуру во дворе.
— Кто-то возник. Уж не мусора ли стремачат?
— Не дергайся. Это наш шестерка. На стреме я его оставил, — успокоил Боцман и вышел из дома не прощаясь.
— Стемнил он что-то. Сердцем чую. Не раскололся…
— Не отвалил. Это верняк! Не верю, чтобы Боцман без навара остался. Он хуже любой барухи. За жадность из малин вышибали. Фартовые скупых не терпят. Этот саму скупость обсосет. Его и твой пахан хотел за-это из малины выбить. Да кенты уломали. Мол, оботрется. Вкинем пару раз, он и сыщет мозги, что жадность даже фраера губит. Но а с тобой, Задрыга, я сам все устрою. Ты только не дергайся, не заводись, — попросил Сивуч.
На следующий день, когда Капка занималась вместе с пацанами, Сивуча кто-то тихо окликнул. Фартовый оглянулся. Пошел от ребят — с полянки, к кустам багульника. Тихо исчез из вида. А поздним вечером привел домой гостя.
— Сколько же ты в бегах? — спросил его удивленно.
— Скоро два десятка будет.
— Да уж посеяли память о тебе, — рассмеялся Сивуч,
— Я тоже так думал. Да обмишурился. Чуть не влип. Смылся. Пофартило, что нигде не засветился. Налегке смотался. Не успел навестить мента. У меня на него «маслина» давно припасена. С того дня. А он, гад, и теперь под стремой дышит. Во, бздилогон! Не живет и не откидывается. Свет коптит. Ну я его все равно достану! — грозил гость неведомо кому.
— В малине, иль сам фартуешь? — спросил Сивуч.
— С кентами. К тебе — по делу. О нем с духа на дух потрехаем, — предложил гость И увел Сивуча из гостиной.
Капка уже спала, когда фартовый разбудил ее и попросил коротко:
— Выдь ненадолго.
Задрыга влезла в брюки нехотя. Вышла вяло, застегивая на ходу рубаху.
— Вот эта! Она подойдет! — указал на нее Сивуч;
Повернувшись к Задрыге, сказал твердо:
— Кенты в дело тебя берут. Хорошую долю отвалят. Но когда сладите, сюда хиляй шустро. Ждать стану. Не тяни резину. Слышь? А теперь отваливай! Что от тебя нужно, кенты трехнут, — подтолкнул Капку к гостю. Тот встал, кивнул Задрыге на выход и пошел впереди сутулясь.
Задрыга плелась следом. На окраине города фартовый остановился. За весь путь он не обронил ни слова. А тут, будто спохватился.
— Тарантул я. Кликуха моя такая. Не отклеивайся, шуруй со мной. Дело клевое. Коль обломится, в обиде не будешь.
Законники решили тряхнуть городской ломбард.
Задрыга никогда не была в нем. Знала понаслышке. И оказавшись перед мрачным, двухэтажным домом, почувствовала себя беспомощной.