С террасы доносятся громкие голоса взрослых. Звон разбитых стаканов. Скрип продавленных досок, утробный смех, шарканье насытившихся. Мы, дети, скучились внизу, в саду…
— Что нам для него сделать? — спрашивает Фриц.
— Театр, — отвечает брат Петера.
Завтра дневным поездом Петер прибудет в усадьбу, где его семья и мы, гости, проводим лето. То есть он провалился уже в первом классе гимназии. Его отец поехал в город его забрать.
Мне тоже было одиннадцать, я был не младше Петера. Учебный год я закончил не очень удачно, но меня перевели.
Предложение о театре не одобрили. Некоторые высмеивали Карла. Среди нас были и девочки, но на них не обращали внимания. Карл был смугл и мал ростом, волосы над пухлым лицом, которое он часто морщил, зачесаны на пробор. Видели, как он в одиночестве гримасничает перед зеркалом. Из любого разноцветного платка, попадавшегося ему в руки, он мастерил тюрбан или шапочку затейливого фасона и, с восторгом откинув голову, шествовал от зеркала к зеркалу. Однажды вечером он напугал весь дом. Когда все отправились ко сну, раздался грохот; люди выскочили из спален. Карл в разодранной рубашке, неестественно рыча, с горящей свечой в руке катился вниз по широкой лестнице. С трудом привели его в чувство. Он за последний зимний сезон часто бывал в театре, в том числе на «Разбойниках»[105]. Перед каждым спектаклем он драпировал столы скатертями, расставлял на них и зажигал столько свечей, сколько мог достать, и часами подражал монотонному пению священника. Когда он подрос, ему запретили эту игру.
Большинство из нас находит его смешным, но его это не волнует. Только со мной он бывает вместе, не обращая внимания на остальных.
Строили множество планов, как отпраздновать возвращение Петера. Малыш с практической жилкой советовал из ящика для сигар соорудить фотографический аппарат, читатель «Сказаний классической древности» Густава Шваба предлагал представить, надев доспехи и вооружившись мечами, битву троянцев с греками. Терраса прекрасно могла послужить троянской стеной.