— Безусловно, я, — признал мастер. — И был. И буду.
— Тьюкманнон. Сын Филлии.
— Филлия, — повторил учитель. Так звали старую герцогиню. А этот был слишком молод, что далее дурак бы увидел, хоть и полузадушенный. — Филлия умерла.
— Другой Филлии, — ответил он, этот Тьюкманнон. — Племянницы герцогини Филлии. Она тоже умерла. Я пришел за Джиндусом. Грей Райссес сказал поговорить с вами.
— Райссес, Райссес… — растерянно забормотал учитель.
Он ухватился за край стола и упал на скамью. На нем была ночная рубаха, седая борода растрепалась, волосы стояли дыбом, и подвязать пояс он забыл.
— Пожалуйста, — заговорил Виллем, теребя державшую его руку.
И этот Тьюкманнон уставился на него, будто только что вспомнил, что эта штука ему не нужна. И выпустил его.
Виллем одернул куртку и подал учителю посох — его единственное оружие. Виллем поставил посох так, чтобы он был под рукой, и сам встал рядом. В голенище у него был нож. Больше ничего. А у двоих других кухонный черпак и горшок — что ни говори, тоже оружие. Но против этого человека они ничто, если они с учителем столкнутся.
— Я пришел за Джиндусом, — повторил Тьюкманнон. — За ублюдком Джиндусом.
Он не любит Джиндуса. Это хорошо. Но «пришел за Джиндусом»? В этом ничего хорошего нет.
— У нас нет ничего, кроме воды, — слабым тонким голосом проговорил учитель. — Ни крошки хлеба.
— Корка осталась, — без особого воодушевления сказал Джеззи.
— Думаю, ему она без надобности, — буркнул Виллем. — Учитель стар, сударь. Ваша светлость. — Коль речь шла о старой герцогине и ее родне, такое обращение, пожалуй, подходило. — Он нездоров.
— Мне конец, — сказал учитель.
— Это Мифринс? — спросил Тьюкманнон.
— Мы здесь не произносим это имя, — сказал Виллем, надеясь, что это прозвучит властно и категорично.
— Мифринс, — повторил Тьюкманнон. — Этот ворон!
— Скорее, стервятник, — чуть слышно поправил Казимир. — Мне не по силам сдерживать его. Сюда он не прилетит. Знает, что я здесь. Я уверен, он знает, что я здесь. Знает, что я бессилен. Я бессилен. Он захватил весь Верхний Город.
Они впервые слышали, чтобы учитель так говорил. Они не разговаривали о волшебнике герцога. Не говорили о том, что он делает с Верхним Городом. Но они знали, верили, что учитель не допустит его в Нижний Город: Мифринс боялся учителя. Не задевал его.
Вот только учитель за год состарился и одряхлел.
— Слишком поздно. Вы тоже опоздали… как вы назвались?
— Тьюк. — Тьюкманнон тяжело опустился на лавку у другого угла стола, положив ладонь на изрезанную столешницу. — Просто Тьюк, сын Филлии. — Казалось, он запыхался после долгого-долгого подъема в гору. — Значит, так плохо?