— Эй, вы! — прикрикнула Эрси. — Куда это ввалились в пыльных сапожищах? Вы что, на улице? Я только что пол мела!
Эрси их не узнала! Совсем не узнала.
— Извини, — не своим голосом сказал Виллем, и они с Тьюком вышли через переднюю дверь и дальше по улице, на которой он никогда не бывал.
Но он не позволил себе об этом думать. Он исходил эту улочку вдоль и поперек. И Тьюк тоже. Они — отец с сыном, нет, пожалуй, это его молодой дядюшка, который учит его ремеслу каменщика, а на холме нужна какая-то… да, треснувшая плита… починка.
Пожалуй, она за дворцовыми воротами, эта плита. На летней жаре камни расседаются, особенно вдоль старых трещин. И надо камень заменить. Они уже меняли такие. Придется его обмерить, чтобы подогнать новый по размеру и цвету: он разбирался в этом деле. Его отец…
Дядя. Дядя Тьюк. Они члены гильдии, по-своему важные особы, и пусть стражники у ворот об этом не забывают и помнят, что уже который день видят, как они входят и выходят.
Он не может вспотеть. День теплый, но вспотеть он не может. Они проделают это при свете дня, они с Тьюком, а что дальше, он не думает, лишь бы войти в ворота.
Он никогда не бывал так близко к дворцу, даже до смерти герцогини. Ворота высокие, грозные, с двумя львиными фигурами на раскрашенной коже, красной с коричневым. Стражники скучающе оглядели их.
Они пришли, куда им велено. Немножко припозднились. Стражник открыл им ворота, и они прошли в них и через вторые ворота, которые можно было мгновенно опустить.
— К сигнальной башне направо, — пробормотал Тьюк, нарушив сосредоточенность.
— Ш-ш! — яростно прошипел испуганный Виллем, и Тьюк заткнулся.
Но эти слова о сигнальной башне навели его на мысли о сигнале, об армии и…
Надо перестать. Дядя Тьюк. Они принесли осколки камня для сравнения. Починка предстоит в башне. Вот что. Камень выщербился. Надо обтесать его и вставить новый, чтобы точно подходил.
— Из-за выщербленного камня, — сказал он. — Вот зачем мы здесь.
— А я-то думал… — сказал Тьюк.
Это позволило им пересечь мощеный крепостной двор и подойти к башне. Сбоку по стене поднимались ступени.
Но…
— Вы! — заорал кто-то.
«Я не могу, — подумал Виллем, разворачиваясь на пятках. Орал один из „черных шапок“ — меч наголо, злой взгляд. — Я не могу, не могу, не…»
Рядом прошелестела сталь: Тьюк выдернул из ножен кинжал. Кинжал. Боги, этого мало…
Большой меч. Тьюк…
Тьюк — офицер «черных шапок».
Сконфуженный стражник вытянулся в струнку и отдал честь.
Тьюк не шевельнулся.
— Прошу прощения, сударь, — пробормотал стражник. — Извиняюсь.
— Вот и хорошо, — заговорил Тьюк. — Поднимись наверх и сложи костер. Большой. — Он кивнул на высящуюся над ними башню. — Собери все отделение.