Передай ему мою любовь. Скажи, что я люблю его.
На подъезде к Труро ее уныние, выражавшееся в тяжких вздохах, всхлипах и слезах, катящихся по щекам, стало столь очевидно, что мать больше не могла его игнорировать.
— Дорогая, — она отложила газету. — Что с тобой происходит?
— Ничего.
Вирджиния стояла у окна с опухшим от слез лицом, не замечая ничего вокруг.
— Но какая-то причина должна быть. — Она положила руку Вирджинии на колено и ласково похлопала по нему. — Возможно, дело в том мужчине?
— Каком мужчине?
— На «лендровере». Кажется, его зовут Юстас Филипс? Это он разбил тебе сердце?
Рыдающая Вирджиния не отвечала. Мать продолжала говорить: тон ее был ободряющий и добродушный.
— Не стоит так убиваться. Должно быть, это первый раз, когда мужчина разбивает тебе сердце, но наверняка не последний, поверь мне. Мужчины, знаешь ли, очень эгоистичные создания.
— Юстас не такой!
— Неужели?
— Он добрый. Он — единственный мужчина, который мне по-настоящему понравился.
Вирджиния громко высморкалась и пристально посмотрела на мать.
— Ты сразу его невзлюбила, так ведь?
От такой неожиданной прямоты миссис Парсонс потеряла дар речи.
— О… скажем, я никогда не одобряла такой тип мужчин.
— Ты хочешь сказать, тебе не понравилось, что он — простой фермер?
— Я этого не говорила.
— Нет, но ты это имела в виду. Тебе нравятся только маменькины сынки вроде племянника миссис Менгениот.
— Я с ним даже не знакома!
— Нет. Но случись вам познакомиться, он тебе наверняка бы понравился.
На этот раз миссис Парсонс ответила не сразу. После небольшой паузы она наконец произнесла:
— Забудь о нем, Вирджиния. Каждая девушка должна пережить несчастную любовь, прежде чем встретить своего мужчину, выйти за него замуж и родить детей. Нам обеим предстоит чудесное лето. Очень жаль будет испортить его, сожалея о том, чего, по сути, даже и не случилось.
— Да, — сказала Вирджиния, вытерла глаза и затолкала свой истерзанный носовой платок в карман.
— Вот и умница. И никаких больше слез!
Удовлетворенная тем, что ей удалось усмирить бурные воды, миссис Парсонс устроилась поглубже в своем кресле и снова развернула газету. Однако внезапно что-то ее обеспокоило — она опустила газету и увидела, что Вирджиния, не мигая, смотрит на нее. Такого выражения в ее темных глазах мать раньше никогда не видела.
— В чем дело?
Вирджиния произнесла:
— Он сказал, что позвонит. Он обещал позвонить мне.
— И что?
— Он звонил? Ты невзлюбила его, я знаю. Может, ты ответила на звонок, но мне не сказала?
Мать ответила без колебаний:
— Дорогая! В чем ты меня обвиняешь? Конечно же нет. Как ты могла подумать!