Сэр Энтони едва заметно нахмурился.
Ахмад Камаль немедленно оборвал смех.
— Простите, лорд Джулиан. Сейчас я объясню вам все подробно. Но прежде знайте — мне глубоко наплевать на череп достопочтенного графа — или герцога — Дракулы, равно как и на прочие его останки.
— Кого же в таком случае вы собираетесь клонировать?
— Мой дорогой герцог, вас не очень огорчит, если я скажу, что мне глубоко наплевать на какое бы то ни было клонирование вообще? Откровенно говоря, я до сих пор не представляю, как такое возможно.
Два немолодых респектабельных джентльмена который час неспешно беседовали в небольшом уютном баре на одной из центральных улиц Бухареста.
Глядя на них со стороны, трудно было определить национальность и социальную принадлежность каждого.
Единственное, что угадывалось безоговорочно, — оба были иностранцами, причем богатыми иностранцами.
Пожилой бармен, в недавнем прошлом работавший в закрытых номенклатурных заведениях, был человеком искушенным в жизни, и особенно в жизни сильных мира сего, хотя и наблюдал ее всего лишь со стороны.
Внимательно изучая обоих посетителей — благо других в этот час в баре почти не было, — он находил все новые черты и черточки, которые лучше всяких слов говорили о том, что провидение послало ему нынче необычных гостей.
Пытаясь слиться со своей массивной стойкой, стремясь стать почти невидимым, он тем временем полностью обратился в слух.
Но — тщетно.
Так и не расслышал ни слова.
Разговор был негромким.
Вполголоса.
Полина Вронская. Возвращение
Москва промелькнула мгновенно.
Будто короткая вспышка в памяти.
Обрывок старого, любимого, однако — увы! — слегка подзабытого кино.
Всего несколько кадров.
И те — из окна машины, в движении, а потому — слегка смазаны.
Расплывчаты.
Словно сквозь пелену дождя.
Чушь, конечно. Не было никакого дождя.
Дни — а было их всего-то два — стояли ясные, солнечные и, наверное, теплые.
О последнем Полина могла только догадываться: в небольшом номере отеля «Мариотт», где она поселилась, в машине, любезно предоставленной в ее распоряжение галантным генералом Антоновым, в кабинетах, высоких и более чем скромных, в уютных барах и дорогих ресторанах — словом, всюду, где ей довелось побывать, было одинаково прохладно.
Везде исправно работали кондиционеры.
Москва, определенно, настойчиво стремилась оправдать статус мировой столицы.
И, надо сказать, преуспевала.
Полина, впрочем, предполагала, а скорее, была почти уверена в том, что блестящие перемены коснулись пока лишь парадных подъездов и тех фасадов, что открыты всеобщему обозрению.
Однако побродить в одиночестве по тихим переулкам, созвониться со старыми друзьями, немедленно после звонка завалиться в гости и осесть на кухне до утра — не вышло.