Я сполз к Петру, откинул нижний люк и подтащил к нему его бездыханное тело. Сам же выбрался через башенный люк. Как я пулю при этом не схлопотал, удивляюсь. Вероятно, меня закрыл дым, валивший из люков и смотровых щелей.
Я скатился на землю и вытащил из люка тело деда. Узко под танком, тесно.
Сжав зубы, ползком, я упорно тащил тело подальше от танка. Метров через пятьдесят я оставил Петра на земле и только хотел вернуться за телом Алексея, как танк вспыхнул. Пламя мгновенно охватило машину, повалил черный густой дым. Какое там «вытащить», когда даже на расстоянии чувствовался нестерпимый жар!
Я бросил взгляд на Петра:
— Ты полежи, дед, я сейчас.
Я, пригибаясь, побежал, потом, упав на землю, пополз к пехотинцам. Из окопов по наступающим цепям врага раздавались редкие винтовочные выстрелы.
Я скатился в окоп полного профиля. Сидевший в нем боец дернулся, увидев меня:
— Жив, танкист? А мы уж думали — вы все сгорели.
Он повернулся к немцам, прицелился, выстрелил и передернул затвор.
— Помогай, видишь — немцы прут.
А у меня и оружия при себе нет. Трофейный пистолет — и тот в танке остался.
— В соседнем окопе убитый лежит, возьми его винтовку, — посоветовал боец.
Я переполз в соседний окоп, высвободил из рук убитого — молодого бойца — винтовку, клацнул затвором и осторожно выглянул из-за бруствера. До немцев не так и далеко — метров сто — сто пятьдесят.
Я выбрал цель, поймал ее на мушку и выстрелил. Что за черт? Немец как шел, так и идет! Из соседнего окопа до меня донеслось:
— Прицел поставь!
И точно: не посмотрел сразу — хомутик прицела на тройке стоит.
Я выставил его на единичку, вновь прицелился, выстрелил. Немец упал. Контузило меня, что ли, — сразу не посмотрел…
Я сделал еще два выстрела, а потом затвор сухо клацнул. Отвел его назад — магазин был пуст. Нагнулся, обшарил подсумки убитого — пусто.
Я повернулся в сторону соседнего окопа:
— Сосед, подкинь патронов.
— Держи. Учти — больше нет, экономь.
Я вставил обойму в затворную коробку, большим пальцем вдавил патроны в магазин. Пять патронов — не густо. Выбрал цель. Мушка подрагивала, глаза заливало потом. Я сбросил танковый шлем, рукавом вытер пот. Теперь лучше видно. Снова тщательно прицелился, выстрелил — и еще один враг упал.
Справа ударил «Максим». Как вовремя!
Пулеметчик бил короткими экономными очередями, но очень точно. Немцы залегли, потом отползли назад.
— Эй, друг! Лопатки не найдется?
Боец перекинул ко мне маленькую саперную лопатку в брезентовом чехле.
— Окоп расширить хочешь?
— Нет, своих похоронить.
Я пополз назад. В лесу встал и направился к танку. Он уже догорел — только чадил.