Но вдруг остановился посреди комнаты и, вновь повернувшись к окну, выразительным жестом протянул ладонь к небу.
— Согласись, оно стоит того, чтобы научиться летать… Даже если Винченцо этот полет не оценит.
С этими словами он вышел из комнаты, а Микела, проводив его задумчивым взглядом, подошла к окну и, закрыв его створки, еще раз глянула на уличное кафе.
— Какой смысл учиться летать, если он об этом не узнает? — шепотом спросила она то ли у кого-то из тех, кто сидел за столиками, то ли у себя самой и, погасив свет, вышла в коридор.
Спустившись по узкой скрипучей лестнице бывшей лютневой мастерской, переделанной в небольшое офисное здание с интерьерами в минималистском стиле, Микела оказалась в полутемном переулке, окруженном со всех сторон невысокими старинными домами с деревянными ставнями. Поразмышляв немного над тем, куда направиться дальше, она наконец уверенно зашагала прямо к отелю «Мадлен», который за годы, проведенные в этом городе в командировках, успел стать для нее родным домом. Особенно одна из его готических башен, где располагалась ее комната. Микела могла сутки напролет не выходить оттуда, наслаждаясь атмосферой интригующей таинственности, которой, казалось, были пропитаны даже стены этого древнего здания. Однажды она призналась Бернару, что глядя по вечерам на тени стрельчатых окон, падающие на мозаичный пол, она представляет себя сказочной принцессой, заточенной злым волшебником в неприступную крепость. Крепость, из которой ее сможет освободить только влюбленный в нее принц.
— А ты, оказывается, еще совсем ребенок, — рассмеялся тогда Бернар и спустя несколько секунд уже серьезно сказал: — Если бы ты хоть раз разрешила себе быть с Франсуа вот такой же искренней и трогательной, какой ты разрешаешь себе быть со мной, он никогда бы не оставил тебя. Он был бы счастлив провести рядом с тобой всю свою жизнь.
— Если бы, — невесело усмехнувшись, пробормотала Микела, неторопливо шагая по вымощенной булыжником мостовой.
Как же я могла позволить себе быть трогательной, если Франсуа терпеть не мог это качество в ком бы то ни было, мысленно продолжила она. Если он считал это проявлением слабости… А слабые люди, как он сам говорил, для него просто не существовали… Как же я могла позволить себе не существовать для него? Ведь я готова была на все, лишь бы он был рядом… Особенно когда он предложил мне носить его фамилию… Да, возможно, это было мало похоже на признание в любви… Но тогда его слова казались мне обещанием безграничного счастья, обещанием чего-то необыкновенного, чего-то поистине волшебного… Похожего вот на этот праздник…