— Отец эскимос.
— Куда?
— Из стада за продуктами.
— Не с Элыытгына?
— Нет, мы на Эльхкаквуне.
Редкие фразы падают как камни в стоячую воду. Слр-ва дороги. Хорошо помолчать с понимающим тишину человеком.
Старик исчезает в кустах, чтобы подстрелить на обед зайца, а я без особого желания начинаю расспросы.
Нет, про серебряную гору ничего не слыхал. Возможно, знают старики. Но слышал другую интересную вещь. В верховьях Анюя, на одном из притоков, есть большой красный камень. Старики говорят, что еще совсем недавно со всей Чукотки приезжали люди молиться к этому камню, приносить жертвы. Около камня очень много всяких предметов: старых бубнов, посуды, одежды, винчестеров, чайников, нарт. Каждый молился как мог. Сам Николай не видал этого, камня, да и никто из молодыхребят им особенно не интересуется, но камень есть…
Еще одна загадка. Я вспоминаю о необходимости научного подхода. Кое-какие основания есть. Этнографы пишут, что все тундровики, попадая в непривычную для них обстановку, старательно приносили обильные жертвы лесным духам. Тот же капитан Биллингс рассказывает об одном из таких обрядов. Может быть, этому камню повезло и он попался как раз на пути оленеводов из тундры в лес? Или на знаменитой ярмарке в Островном?
Часа через три потомок эскимосов уплывает на своем, похожем на веселую лягушку судне, а мы вытаскиваем "Чукчанку" на берег.
Готовим рюкзаки на завтра. Палатку мы оставляем. Берем продуктов дней на десять, немного сухого спирта, патроны, теплую одежду. Погода начинает портиться. Холодный северный ветер дует с низовьев. В той стороне темно и мрачно, как в заброшенном сарае.
Ночью идет дождь вперемешку со снегом. В конце июля такое бывает нередкоЯ вспоминаю слова одного небри
того любителя афоризмов: "Погода на Чукотке что лотерейный выигрыш. Номер совпал — серия не та, серия есть— номер не вышел".
Мокрые кусты безнадежно машут ветками, между ними бледные полоски снега. Серая вода смотрит угрюмым затравленным волком. К воде не хочется подходить. Чаун-ская долина летом старательно маскируется под безобидные европейские пейзажи, под джунгли, под пампасы: под что угодно — было бы воображение. Но вот немного дождя, немного снега., и, как после ловкой смены декораций, на сцену выступает Север.
Мы уходим, согнувшись под рюкзаками. "Чукчанка" сиротливо темнеет в кустах. Среди неуютных галечнико-вьгх кос и мокрых кустов она кажется нам сверкающей гостиной со стильными рижскими "мебелями", кухней со всяг кими никелированными штучками и ласковым мамкиным диваном одновременно.