– Ну, не порти мне вечер! Сыграй! Тебе повезет, вот увидишь.
– Ты не ответил, – сухо проговорила Катя. – Ты здесь проводишь вечера?
– Да ну, не нагнетай. Заглянул пару раз, а ты уже вообразила невесть что! Ну давай, не порти мне праздник.
– Это мой праздник, – напомнила Катя. – Это мой день рождения. Я ухожу. А ты оставайся, если хочешь. Я сама доберусь до дому.
Катя направилась в гардероб, и разозленный Алик двинулся за ней.
– Можешь остаться, – повторила Катя. – Я все равно с тобой на машине не поеду. Ты пьян.
Она ушла, а Алик остался. Явился под утро злой как черт.
– Накаркала, – бросил он Кате. – Я машину долбанул.
– Скажи спасибо, что в милицию не забрали и права не отняли.
– Ты что, не понимаешь? – Он с пол-оборота перешел на крик. – Я не мог инспектора вызвать, меня бы сразу засекли. Теперь страховку не заплатят!
– Не кричи. При чем тут я? Ты сел за руль пьяный. Я тебя предупреждала. Теперь ремонтируй свою машину сам.
– Мне нужны три штуки баксов, – понизив голос, угрюмо сообщил Алик. – У тебя есть, я точно знаю.
– У меня нет. Я коплю Саньке на институт. У тебя же есть фирма! Она же работает! Она что, совсем дохода не приносит?
– Не твоего ума дело, – буркнул Алик. – Не хочешь сама дать, одолжи у своей Этери. Она богатая.
Катя ненавидела такие разговоры. Алик не любил Этери – Этери отвечала ему пламенной взаимностью, – но охотно брал у нее в долг. А потом не хотел отдавать, потому что «она богатая, перебьется».
– Правильно их прижали, этих грузин, – продолжал Алик. – Давно пора всех отсюда выслать.
У Кати потемнело в глазах от ярости.
– Всех? – переспросила она. – Ну что ж, давай. Высылай всех. Давай вышлем доктора Лео Бокерию. Пусть он в Грузии людей с того света вытаскивает. Давай вышлем Олега Басилашвили. Николая Цискаридзе. – Тут Катя сообразила, что Алик вряд ли знает, кто это такой, и перешла на более близкий ему репертуар: – Валерия Меладзе? Сосо Павлиашвили? Диану Гурцкую? Только Этери, пожалуйста, оставь в покое. У кого ты будешь денег просить, если ее вышлют? Кстати, она российская гражданка, коренная москвичка.
Алик ничего не ответил, ушел из кухни, где спала Катя, в большую комнату, где спал сам.
Катя думала, что на этом разговор закончился, но не тут-то было. Алик не постеснялся задействовать тяжелую артиллерию: надавить на нее через сына.
Час был ранний, но Катя понимала, что больше не уснет. Она умылась, оделась, торопливо выпила чашку кофе, переделала все мелкие, не оконченные с вечера дела по дому, приготовила завтрак для всех. Алик и Санька дружно ввалились в кухню, сели за стол, после чего Санька завел заранее отрепетированную речь: