Вне себя от ярости, Игнаций воскликнул:
— Вы сошли с ума на старости лет, Гертруда! Ваши капризы могут дорого обойтись нашей стране.
Не имея больше сил сдерживаться, Эдуар не постучав, открыл дверь и предстал перед взъерошенной парочкой.
Игнаций бросил на него косой взгляд.
— Князь подслушивает под дверью и входит, не постучав, — усмехнулся старик. — Жаль, что он унаследовал манеры служанки, а не своего отца!
Эдуар подошел к бабушке.
— Мадам, — сказал он, — вы ведь говорили мне, что этот дом — мой дом?
— Именно так, мой милый мальчик, — тепло ответила Гертруда.
— Спасибо.
Эдуар повернулся к Игнацию.
— Месье, ваше присутствие здесь становится обременительным, наши люди готовы отвезти вас туда, куда вы пожелаете.
Бланвену казалось, что он слышит чей-то чужой голос. Кто вдохновлял его в это мгновение? Оттон или Сигизмонд?
— Жалкий конюх! — заорал Игнаций. — Лакей! Эдуар схватил его за лацканы пиджака.
— Заткнись, старый мудак, или я расквашу тебе харю!
Игнацию удалось вырвать свой пиджак из рук Эдуара.
— Поздравляю вас, монсеньор, — четко выговорил он и вышел из кабинета.
После этой вспышки Эдуар не осмеливался посмотреть на бабушку, когда же наконец решился взглянуть, то увидел, что она смеется, хохочет во все горло, у нее даже слезы на глазах выступили, и этот смех изменял ее до неузнаваемости.
— Я прошу у вас прощения, матушка, — прошептал Бланвен, — мне никак не удается сочетать ярость и княжеское достоинство.
— Все меняется, — успокоила его Гертруда, — и язык князей должен равняться на язык народа, если князья хотят быть понятыми народом.
— Все же я слишком погорячился, — признал Эдуар.
— Я не поняла, что вы прокричали ему, но нашла это весьма забавным. Не могли бы вы повторить?
— Это не совсем пристойно, матушка, и я никогда не осмелюсь. Такие слова приходят на ум, когда человеком овладевает ярость.
— Вы сказали, что размажете ему харю?
В устах княгини и с ее легким акцентом эти слова зазвучали неожиданно забавно.
— Не «размажу», а «расквашу харю», матушка, это тоже самое, что и «попортить портрет».
Гертруда залилась безудержным смехом, смех молодил ее, она становилась похожей на невинную девочку-подростка.
— И вы обращались к нему на «ты»!
— Это все от ярости. Бьюсь об заклад, что к человеку, которого называешь «старым мудаком», нельзя обращаться на «вы».
— А что значит «старый мудак», Эдуар?
«Представить только, — подумал князь, — что еще существуют настолько невинные души, которые не знают этого заезженного ругательства!»
— Будьте великодушны, матушка, не заставляйте меня объяснять вам эти отвратительные выражения. В тот момент перед вами был не князь, а взбешенный автомеханик, его-то я и должен выдавить из себя, если хочу быть достойным вас.