Девчонка боялась ночного сторожа, но никто так и не появился.
Ее спокойствие поражало.
«Я крепкий орешек, как говорят эти придурки».
Мари-Шарлотт проезжала мимо громадных ветхих зданий. Запах падали становился все сильнее.
«Если машину найдут здесь — фабрике конец».
За зданиями возвышались пирамиды серого порошка. Девчонка медленно объехала эти горы, выбрала самую дальнюю и въехала в нее.
От сильного удара она на мгновение потеряла сознание. А Мари-Шарлотт думала, что не встретит никакого сопротивления. Ничего не было видно: перед машины скрылся под осыпью. Дверь не открывалась. Скользнув на заднее сиденье, девочка принялась раскачивать правую дверь. Ей удалось открыть ее сантиметров на пятнадцать, и девочка благодаря своей худобе смогла вылезти из машины.
На лбу Мари-Шарлотт вздулась громадная шишка, порошок проник в горло, легкие, девочка кашляла. Но несмотря на эти неприятности, она была довольна: машина почти полностью скрылась в пирамиде, оставалось только засыпать багажник этим зловонным порошком, и ее совсем не будет видно.
Мари-Шарлотт понадобилось около двух часов, чтобы добраться до своего жилья. Почти все время она бежала, лишь временами ложилась на траву или мох, а потом продолжала свой ловкий и беспокойный бег, бег хищного зверя.
Прежде чем пойти в вагончик, девчонка остановилась у ручья, разделась, почистилась и выбила свое тряпье, испачканное серой пылью.
Мари-Шарлотт выбрала дорогу ненависти, и ничто не могло остановить ее на этом пути.
«Никогда ничего не буду бояться!» — решила она.
Отрегулировав развал колес, Банан отправился в награду за труд проверить на дороге отремонтированную им модель «11 А». Левый локоть он выставил наружу и, проезжая через населенные пункты, принимал вальяжные позы. Завидев каких-нибудь девиц, магрибинец нажимал на клаксон. Но те в большинстве случаев никак не реагировали на его призывы — и не потому, что он был араб, а потому что, по их мнению, его машина была просто рухлядью — ни за что на свете девицы не согласились бы сесть в этот автомобиль. Их презрение к милым сердцу Банана переднеприводным моделям парень расценивал как ущербность. Он жалел девиц — так жалеют тех, кто не разделяет ваши религиозные убеждения или не испытывает восхищения произведением искусства.
Подъезжая к гаражу, парень заметил девчонку в туго обтягивающих драных джинсах. Он сразу же подумал, что это кузина Бланвена (о которой тот отзывался весьма нелестно), и остановил машину рядом с ней.
— Я Селим, работаю у Эдуара, — представился он, — а вы, должно быть, та малышка, которую мадам Розина привезла из Парижа?