Человек, который принял жену за шляпу и другие истории из врачебной практики (Сакс) - страница 77
При первой нашей встрече он был очень разгорячен, и, когда я попросил его скопировать простую фигуру (рис. Л), с жаром произвел ее трехмерную версию (рис. Б). Так, по крайней мере, я сначала подумал, но он заявил, что это открытая коробка, и тут же стал дорисовывать в ней фрукты. Кипя воображением, он проигнорирован кружок и крестик, но сохранил и конкретизировал идею «вложенности». Открытая, полная апельсинов коробка — не занимательнее, не живее, не естественнее ли это моего скучного рисунка?
Вдохновенное фантазирование («открытая коробка»)
Через несколько дней я снова с ним встретился. Его распирала энергия и энтузиазм, он летел, парил на крыльях мыслей и чувств. Я попросил его нарисовать ту же фигуру, но второй рисунок оказался совершенно не похож на первый. Порывисто, ни на минуту не задумавшись, он переделал оригинал во что‑то вроде трапеции или ромба и пририсовал к нему нитку и мальчика (рис. В).
— Мальчик пускает воздушного змея, змей летит в воздухе! — крикнул Мигель возбужденно.
Рис. В. Возбужденное воображение («парящий змей»)
Еще через несколько дней я принял его в третий раз. Его поникшая фигура и вялые движения наводили на мысль о паркинсонизме (в ожидании последних анализов спинномозговой жидкости ему в качестве успокоительного давали галоперидол). Я опять попросил его перерисовать ту же фигуру, но на этот раз у него получилась просто точная и тусклая копия. Слегка уменьшив все в размерах («микрография», вызванная галоперидолом), он ничего не добавил и не изменил (рис. Г). Не было ни живости, ни изобретательности предыдущих рисунков.
— Теперь уже не то, — сказал он. — Я вижу не так, как раньше. Тогда все вокруг было реальным, живым… Что ж, вылечат меня — и это умрет?
Рис. Г. После приема лекарства: ни следа прежней живости и фантазии…
Рисунки «пробуждаемых» L–дофой пациентов с болезнью Паркинсона столь же поучительны. Если попросить обычного больного Паркинсоном нарисовать дерево, он изобразит чахлое, низкорослое, убогое, зимнее деревце без единого листка. Но по мере того как его «разминает», «приводит в себя», оживляет L–дофа, оживает и рисунок. Появляется энергия, воображение — и листва. Если L–дофа перевозбуждает пациента, дерево может расцвести буйным цветом, обрасти извилистыми ветвями, покрыться пышной кроной со всевозможными завитками и лиственными арабесками, пока его первоначальная форма не растворится без остатка среди этих фантастических, барочных художеств. Такой стиль характерен для синдрома Туретта, а также для произведений, созданных под действием амфетамина, ускоряющего работу сознания, — изначальная форма, изначальная мысль теряется при этом в джунглях последующих украшений и дополнений. Сначала воображение пробуждается, а затем возбуждается и перевозбуждается, переходя все границы разумного.